Драма в Восточной Пруссии. Судьба 1-й русской армии генерала Ренненкампфа - Николай Постников

И этот рассказ, и содержащие его мысли о расстрелах мирных людей, откровенно и без стеснения, высказанные фон Бессером, показывают всю суровую реальность войны, открывая тёмную и страшную сторону человеческой натуры. Когда ненависть к врагу перерастает в ожесточение сердец и в онемение души, когда боевой дух солдата превращается в злобу карателя и безразличие палача, совершающих своё чёрное дело. «Их (гражданских людей. — Н.П.) без церемонии устраняли, и это …просто», — почти буднично написал немецкий офицер фон Бессер. Просто?! И в этом кратком слове «просто» написанном, а на самом деле как будто безжалостно произнесённом фон Бессером, кроется вся глубина нравственного падения этого немецкого капитана, который считал, что так «просто» нажать на курок и выстрелить в приговорённого к смерти, глядя ему в глаза, сквозь винтовочный прицел. И при этом не задать себе тяжкого вопроса: «Что же я делаю?». Не почувствовать душевного смятения от низости и неестественности совершаемого им дела.

«Просто» убить человека, который, застыв от ужаса, уже понял, что сейчас, через мгновение умрёт и его больше не будет; прервать его существование, даже не выяснив, является ли он врагом и самому на всю жизнь остаться с этим страшным и тяжким воспоминанием. Но эта мысль даже не промелькнула в голове капитана. И судя по тону письма, тогда это не беспокоило фон Бессера^[222].

В эти последние августовские дни, по юлианскому календарю, судьба окончательно развела пути подполковника Юрьевского полка Д.Н. Постникова и капитана фон Бессера, развела пути людей, которые в день Гумбинненского сражения сошлись в кровавой схватке. И почти различая лица друг друга, делали всё, чтобы убить как можно больше врагов. И теперь

29 августа/11 сентября эти смертельные враги находились на расстоянии нескольких десятков километров друг от друга. Фон Бессер в имении Авейден под Кенигсбергом. Подполковник Д.Н. Постников со своим батальоном отступал на Инстербург.

В эти тревожные и тяжёлые дни отступления, когда судьба и сама жизнь тысяч и тысяч людей зависела от действий П.К. Ренненкампфа, он должен был проявить всё своё мужество, умение, характер и выдержку полководца, чтобы вывести армию из-под удара противника, чтобы сохранить уверенность в войсках. Но П.К. Ренненкампф не являлся таким военачальником. Не был он и сильным духом человеком. Под напором наступающих немецких частей П.К. Ренненкампф утратил самообладание. Уже днём 29 августа/11 сентября он, смалодушничав, полностью потерял управление армией^[223], бросил свой штаб и уехал в расположение III армейского корпуса^[224], а затем, бежал в Вильковишки^[225]. Предательство. Что это, если не предательство солдат и офицеров, героически сражавшихся в эти дни на полях Восточной Пруссии, стоявших насмерть под напором превосходящих сил немцев в дефиле у Мазурских озёр, сложивших свои головы у Ариса, бившихся за мост у Алленбурга, погибших из-за преступной халатности командования под Тильзитом 31 августа/13 сентября^[226], солдат и офицеров, которые отступали под ударами немцев, но не поддались панике, не побежали и не подняли руки вверх, сдаваясь, а продолжали стойко воевать против наступающего врага^[227]. Во многом именно эта самоотверженность и героизм русского солдата заставили командование 8-й германской армии ослабить нажим на отходившие русские войска^[228], что в конце концов не позволило окружить немцам 1-ю армию и уничтожить её^[229], а в целом преследовать отступающие русские части более осмотрительно^[230]. Ещё слишком свежо было в памяти у П. Гинденбурга и Э. Людендорфа поражение под Гумбинненом.