Путь в бессмертие - Николай Архипов

Но, как говорится, свято место пусто не бывает. Ему нашли замену в лице лидера пронацистской парии «Скрещённые стрелы» Ференца Салаши. Новый лидер заверил своих хозяев, что пойдёт вместе с Третьим Рейхом до конца. Другого ответа Гитлер от него и не ждал. Но этого было крайне мало. От Салаши требовалось удержать город любой ценой. В Берлине объявили Будапешт городом-крепостью и стянули сюда серьёзные силы вермахта. Тройное кольцо мощных укреплений закрыло столицу, где на тот момент проживало порядка полутора миллионов человек.

– Вот, командир, мы и в Венгрии, – нещадно дымя махоркой, сказал Фёдор. – Не успеешь оглянуться, как по Берлину зашагаем.

– Зашагаем, Федя, зашагаем, – улыбнулся в ответ Иван. – Ещё никому не удавалось нас победить, и в этот раз не прокатит. Наполеон в Москве побывал, а что в итоге получилось? Наши Париж взяли. Теперь очередь за Берлином.

– До него ещё дойти надо, – встрял в разговор Сан Саныч. – Видали, как дерутся, сволочи? Это завсегда так бывает. Им теперь терять нечего, акромя своей головы, а за неё они много ещё нашей кровушки прольют.

– Прольют, это ты верно подметил, – ответил Иван. – Да только сами от своей крови захлебнутся. Мы тоже не лыком шиты. Помнишь, Федя, Сторожевое?

Фёдор молча кивнул головой.

– Вот и я помню. Ту старуху с ребятишками помню, рвы, забитые людьми, помню. Помню и бить их буду до последнего. Слышишь меня? До последнего. Как бешеных собак.

Зверства венгерских холуёв на оккупированных территориях были хорошо известны. На Украине, в Белоруссии, Воронежской, Брянской, Курской, Белгородской, Ростовской и других областях тысячи изуродованных трупов оставили после себя эти недочеловеки, возомнившие себя высшей расой. Они устанавливали свой порядок, основанный на насилии и терроре. За них ярко говорил девиз, провозглашённый в венгерской армии: "Цена венгерской жизни – советская смерть". Мария Кайданникова так рассказывала о зверствах мадьяр: "Там ярко горел костёр. Два мадьяра держали за плечи и ноги пленного и медленно поджаривали его живот и ноги на огне. Они то поднимали его над огнём, то опускали ниже, а когда он затих, мадьяры бросили его тело лицом вниз на костёр". В 1943 году венгерские воинские части при отступлении из Чернянского района Курской области закрыли в здании школы, облили бензином и подожгли 200 военнопленных красноармейцев и 160 гражданских лиц из местного населения. Так или примерно так бесчинствовали венгерские вояки на захваченных советских территориях. Поэтому в Красной армии действовал негласный приказ. Мадьяр в плен не брать.

И вот час расплаты настал. Утро наступления на венгерскую столицу началось с мощнейшего артобстрела немецких и венгерских войск. Тысячи отправленных по укреплениям Будапешта ракет и снарядов нанесли серьёзный урон живой силе и технике противника. Красной армии на тот момент противостояла группа армии "Юг" в составе тридцати пяти дивизий, в том числе девяти танковых и моторизованных дивизий и трёх бригад, а также недобитые остатки венгерской армии. Будапешт защищала серьёзная сила. И этот факт нельзя было недооценивать. Бои впереди ожидались жестокие. Понимая, что потеря Венгрии откроет путь советским войскам в Австрию и Южную Германию, Гитлер сказал генерал-полковнику Йодлю, который исполнял в обязанности начальника штаба оперативного руководства верховного главнокомандования: "Сохранение венгерской территории имеет для нас настолько жизненно важное значение, что его вообще нельзя переоценить". Немецкое командование ввело некоторые коррективы в боевое построение союзников. Если раньше старались разместить венгерских солдат в первой линии обороны, то сейчас их ставили между немецкими солдатами, считая, что эта рокировка способствовала улучшению обороны, обеспечивая ей большую устойчивость и сопротивляемость. В боях вместе с регулярными частями вермахта принимали участие и добровольцы из гражданского населения страны. Это явилось результатом сильнейшей антисоветской пропаганды Рейха. Немецкие специалисты по идеологической работе отлично знали своё дело. Это были опытные психологи. Их результаты порою просто ошеломляли своими результатами. Пропаганда взяла на вооружение страх вермахта перед мщением Красной армии. Геббельс на эту тему говорил следующее: «Вслед за наступающими советскими дивизиями следуют команды ликвидаторов из евреев, а за ними поднимается призрак террора, голодной смерти, анархии». Фашисты фанатично верили своим лидерам, но ужас перед коммунистами, внушаемый немцам, имел и обратную сторону. Там, где можно ещё было сражаться, они в страхе бежали от Советов без оглядки. Но в целом пропаганда работала, и немцы в большинстве случаев дрались до последнего. Лишь бы не попасть в плен к восточным варварам.

Иван со своим расчётом как всегда был на передовой, расчищая дорогу стрелковым ротам. Били в лоб, наверняка. Били, не кланяясь пулям, не замечая их, а видя только одну цель перед собой – кресты на броне танков и бегущую следом пехоту.

– Не нравится?! Щас добавим. Осколочным! Заряжай! Орудие! – кричал Иван, просматривая сквозь дым силуэты машин.

Оборону Будапешта прорвали с ходу. Лавина войск двинулась вперёд, на штурм города. Расчёт Ивана быстро снялся с очередной позиции и на всех парах покатил вслед уходящей дивизии. Кони из разбитого гнезда румынского помещика не в пример прежним тянули орудие легко, не напрягаясь. Шустрый татарин только направлял их, не имея даже при себе элементарного хлыста. Он с детства вырос с этими благородными и умными животными. Он понимал их, любил и лошади платили ему тем же. Иван ехал рядом с орудием на освободившемся жеребце и с интересом обозревал окрестности. Снега на полях и лугах, раскинувшихся по обе стороны дороги, почти не было. Земля лишь сиротливо просвечивала сквозь лёгкий слой белого покрывала, словно сквозь паутину. С запада дул сырой холодный ветер. К вечеру стал накрапывать мелкий противный дождь. Всё предвещало оттепель. И это в начале декабря. Иван не привык к таким зимам. В Непотягове к этому времени ещё с осени лежали метровые сугробы, а температура не поднималась выше нуля. Чужая сторона во всём была чужой, даже в мелочах.

– Столько стран лежит рядом, и все они такие разные, – размышлял он. – Румыны воевали против нас, а с венграми их и рядом не поставишь. Те добрее. Здесь того и гляди в спину выстрелят. Кругом враги. Уже понятно, что им конец, а всё никак не успокоятся. Сами сдохнут и семьи свои погубят. Ради чего? Ради Гитлера? Вряд ли. Награбить? Вот это уже похоже на правду. А вообще сам чёрт не разберёт этих сволочей. И погода у них такая же. Слякоть да стужа. Хуже не придумаешь.

Иван вдруг вспомнил интересный случай в селе Надьбарачка, через которое дивизия проходила ещё в ноябре. В село тогда вошли югославские партизаны, воевавшие на стороне Советов. Они тут же наняли местных