Личный тать Его Величества - Николай Александрович Стародымов

Одна надежда – слишком нелюбим вязьмичами нынешний царь, слишком не жалуют они и царицу-латинянку. Но даже несмотря и на это, неосторожному дворянину долгонько ещё предстоит вздрагивать от каждого неурочного стука в дверь, окатываться холодным потом при виде стрелецкого караула.

…Хоть и числился Иван Воейков выборным, а только в свите встречавших царицу не состоял. Там преобладали московские; местных к будущей государыне допустили лишь немногих.

Что ж за участь такая ему – всё время оставаться оттеснённым в сторону более расторопными и удачливыми!..

Немного позднее Иван встретился с той красивой дамой, которая сидела в карете с будущей царицей. Вблизи разглядел, что она не так уж чтобы совсем юна – обозначились морщинки в уголках глаз, складочка от губ уже не разглаживалась, кожа утратила глянец юности… Но всё равно – красива, чертовка!.. А то, что утратила прелесть юности, так оно и лучше – перезрелое яблочко слаще!..

Воейков учтиво поклонился – ровно настолько, чтобы продемонстрировать симпатию, но при этом не нарушить правила вежливости. Фрейлина в ответ слегка обозначила улыбку, с равнодушной небрежностью качнула головой, и взгляд её уплыл дальше.

И снова Меньшой почувствовал себя уязвлённым. Хотя и понимал ситуацию – немолод он уже, староват даже для неё, да и не представили его царице, значит, невелика птица…

– Царицына любимица, – пояснил ему приятель, сопровождавший делегацию от самой границы, от моста через речку Свиная. – Сусанна Полончик… Приживалка-бесприданница, хотя и древнего рода… Колоколили, что она замуж за царёва дружка собралась.

– За Басманова, что ли? – уточнил Воейков.

– Не, за Афоньку Кривоустова… Тот Дмитрия Ивановича в изгнании сопровождал, они давние дружки…

Имя Кривоустова ничего Воейкову не говорило. Прошелестело мимо уха – да и забылось.

Откуда ж ему было знать, что именно Анфиноген приезжал к нему под именем Стефана Сийского?..

Впрочем, и сам эпизод этот промелькнул, да и забылся.

Обида осталась.

Смотрел Воейков на кипевший вокруг праздник, и тягуче думал свою невесёлую Думу.

Завтра потянется пёстрый и многоголосый поезд дальше. А он останется здесь, в глухой Вязьме. Он, имеющий право на куда большую известность, на куда более щедрую благодарность от власть имущих!..

Воейков понимал, что теперь, в меняющихся условиях, память о нём ещё больше затмится новыми событиями. Пришлые захватят оставшиеся в Москве злачные места, заполонят всё и вся… И все из старых служак, кто к этому моменту не успел или не сумел воспользоваться случаем, окажутся вовсе не у дел.

Получится, что все преступления, которые совершил ради царя (царей!) Воейков, оказались выгодными кому-то, но не ему лично! Оказалось, что всё забыто Двором!..

И исподволь вызревала в душе у Ивана Воейкова намерение отправиться вслед за этой процессией тоже в столицу. Потолкаться там среди толпы… Поискать старых приятелей, которые могли бы повлиять на его дальнейшую судьбу. Ибо уже пришла пора подумать о спокойной старости.

Хотя…

Иван смотрел на окружающее… На обилие иноземцев – поляков, литвинов, казаков, которые заполонили двор, на оттеснённых в сторону стрельцов и городовых казаков… На католических священников, которые также потеснили православных служителей Церкви… На то, как Васька Мосальский и приехавшие с ним московские чиновники лебезят перед польскими послами, на то, что думный дьяк Власьев подчёркнуто старается держаться в сторонке от этого…

Вдруг ворохнулось у Ивана в душе крамольное предчувствие…

Не может быть такого, чтобы подобные перемены в царстве – да не вызывали раздражения у московской родовой знати! Не может быть, чтобы у бояр-рюриковичей не нарастала волна недовольства сумасбродствами самозваного царя! Не может быть, чтобы эта толпа польской шляхты и католических священников, да не встретила противодействия у истинно русского православного люда!..

Не может такого быть, чтобы царь, тем более, самозваный, который накликал в державу столько иноверцев, смог долго усидеть на московском троне!

Нужно найти таких недовольных. Встать в их ряды… И уж когда на престол взойдёт новый царь, в этот раз Воейков случая не упустит! Вот тогда он получит за свои заслуги сполна – не сомнительными должностями и обещаниями, а звонкой монетой, да богатой усадебкой!..

…В клубящейся вокруг толпе вновь мелькнула давешняя красавица.

Вот тогда эта краля не станет воротить нос от Ивана Воейкова – не захолустного дворянина, а государева боярина!

Часть пятая

Москва. Конец апреля 1606 года

Зреет заговор

Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, кто во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет.

Данте Алигьери

Иван Воейков сидел за столом с Гришкой Валуевым. Пили хмельное. Калякали о том – о сём.

Когда-то Иван знавал отца Гришки – теперь уже лет десяток как ушедшего из жизни Леонтия. Вместе с покойным воевать им не доводилось, но при дворе царя Иоанна Васильевича встречались. Бывал Меньшой у Валуева дома, и как-то возился с его единственным сынишкой.

А вот теперь Гришка служит у Василия Шуйского.

Воейкова он вспомнил, обрадовался ему…

И хотя оба не отличались излишней доверчивостью к людям, однако тут очень скоро распознали друг в друге единомышленников. Говорили откровенно; хотя и понимали, что рискуют. Между тем, каждому, наверное, знакомо это чувство – когда душой понимаешь, что собеседнику можно довериться.

Так уж человек устроен, что хоть кому-то, а должен верить.

Ох, и опасная это штука – доверие! Сколько душ оно загубило!.. Самсон доверился Далиле, Цезарь – Бруту, Христос – Иуде… И список сей можно продолжать и продолжать, и стал бы он бесконечным. Ибо череда предавших им доверившихся продолжается и продолжится вечно, сколь ни отмеряно жизни человечеству.

Почему человек предаёт?.. Ладно, под пытками, ладно, из страха, и уж подавно ладно – от глупости, случайно… Даже обман из политических соображений, из идеологических можно, по крайней мере, понять. Но хуже всего обман доверившегося корыстный, ради выгоды, потакая алчности, потворствуя похоти – физической ли, похоти ли извращённого ума!..

Спроси любого человека: доверяет ли он кому-то?.. Утвердительно ответит не каждый. О чём это говорит?.. Только лишь о том, что не все люди искренние. Каждый – хоть кому-то, а верит!

Но поставим вопрос по-другому. Спроси у каждого: может ли человек, которому ты доверяешь, предать?.. Я не знаю, что человек ответить вслух, как распределятся ответы в процентном отношении. Но в душе каждый допускает, что его могут предать. Потому что каждый знает о тех же