Обронила синица перо из гнезда - Юрий Семенович Манаков

– Пока всё складывается неплохо. – Чубатый молодой мужчина в ветровке и кирзовых сапогах, на которые падали яркие отблески пламени, он сидел ближе других к огню, подгрёб кованым каблуком остывающую золу к костру. – Я сверился с картой, – как и намечено, не позднее, чем завтра, мы должны миновать Тегерецкий хребет и перебраться на Холзун. Там и разобьём постоянный лагерь. По тамошним речкам и ключам надо пройтись тщательней: могут быть рудные выносы. Особое внимание обращайте на наличие в камнях и сколах вольфрамовых волокон. Этот металл – стратегический, сегодня он как воздух нужен Родине. Кроме того, в распадках и по склонам достаточно много скальных выходов, осмотрим и их.

– Павел Константиныч, погода портится, а у нас впереди река Быструха, – подал голос вышедший из темноты с вязанкой хвороста восьмой участник экспедиции, проводник, седобородый мужик, нанятый геологами из местных кержаков. – Она известна не тока своим буйным нравом, но и потаёнными бучилами и воронками. Так что, упреждаю загодя, без меня – ни шагу в реку.

– Безусловно, Кондратий Варвасеевич, в этих делах вы у нас главный. Мы учтём.

– Товарищ начальник, пока выдалась минута, разрешите доложить, – полноватый парень в косоворотке и поддёвке приподнялся с бревна. – Продукты еще есть, но я думаю, надо ввести режим экономии на соль и тушёнку. Неизвестно, сколько мы будем мотаться по тайге, а пополнить продукты негде.

– Как же так, Александр Никифорович! Да ведь только вчера Кондратий Варвасеевич подстрелил двух глухарей. Это ли не продукт? – Павел Константинович усмехнулся. – Ты, Грушаков, – завхоз. При приёме ты мне показался парнем толковым, добычливым. Тесней взаимодействуй с Кондратием Варвасеевичем, я полагаю, он поможет и советом, и делом.

– Как не помочь? Вот завтра выйдем к реке, даст Господь, тайменя, хариуса добудем. А касаемо соли, дак напарим на пути в солонцах. Пущай она серая выйдет и не такая скусная, но в похлёбку сгодится.

– Вот видишь, Александр Никифорович, тучи-то, что ты нагоняешь, пустые. Так что не паникуй раньше времени. И последнее. Подобные вопросы, я уверен, впредь не будут у нас возникать, потому что в экспедиции каждый на своём месте и каждый полностью отвечает за вверенную ему работу. Мне, наверное, не стоит напоминать, что время нынче военное, мои полномочия не ограничены. Я никого не намерен стращать. Скажу одно. Сохранится ли та бронь, что распространяется и на вас, как работников, необходимых в тылу, целиком зависит от результатов нынешней экспедиции. Мы все, комсомольцы и коммунисты, а также и беспартийные должны трудиться с полной отдачей. Наш фронт, наша передовая – эти неприступные горы и непроходимая тайга. Ну, что, товарищи, отбой? Расходитесь по палаткам. Надо выспаться, завтра рано вставать. Желаю всем хорошего сна.

Часа в три ночи по брезенту палаток забарабанил дождь, а к рассвету на месте костровища плавала овальная лывина, из которой торчали два рогулистых колышка с подгоревшей ивовой перекладиной. Павел Константинович Недовесов пошире отогнул полог палатки и огляделся. Ноздри его поймали горьковатый дым костра. Он перевёл взгляд в ту сторону, откуда сквозь редкие нити затихающего дождя пластами струился сиреневый дым. Под толстыми кедровыми ветвями, разросшимися хвоистой, многослойной решёткой на высоте от двух метров над землёй и укрывающими от воды изрядную каменистую площадку под кедром, у весёлого огня хлопотал седобородый проводник. Недовесов накинул на плечи ветровку, выбрался из палатки и, обходя лужу, по примятой мокрой траве направился к проводнику.

– Вишь, товарищ начальник, заморочило дожжём. В верха, однако, не полезем, оно хучь и короче, да теперь-то опасней – склизко, кони могут оступиться в пропастины. Поведу низами, пущай и крюк выйдет, да себя сбережём. За день, поди ж, одолеем эти развозья, заночуем у брода, а на завтрева и на Холзун выберемся. Небушко-то, глянь, опрастывается, набежит ветерок, снесёт порожние тучки в лога, а солнышко к вечеру всё и подсушит. Я отвара со смородинового листа с белоголовником да травкой – душицей накипятил. Отведай, Павел Константиныч, покуль горяч.

– С удовольствием, Кондратий Варвасеевич. А вы пока пройдите по палаткам, людей поднимите. Позавтракаем, и в путь.

До переправы добрались без происшествий. Переночевали в лесистом устье спадающего к реке распадка. Утром спустились на изломанный, обкусанный паводками, усыпанный валунами и галькой берег Быструхи. Вода на реке от дождей поднялась; она кипела, пенилась, несла на своём неспокойном горбу коряги, подмытые молодые деревца и прочую лесную мелочь; стремительное течение то там, то здесь вспучивало, вздымались пузырящиеся метровые волны.

Кондратий Варвасеевич не торопко походил по бережку, поглядел на стремнину, круто, в наклон заворачивающую к отвесной гряде белка и исчезающую между двух скалистых утёсов, в здешних местах называемых «щёками». Постоял, раздумчиво покачивая седой головой, затем снял картуз с блестящим чёрным козырьком, протер его внутри носовым платком, опять нахлобучил на лысоватый, морщинистый скошенный лоб, подхватил припасённую берёзовую жердочку и с ней, не снимая верхней одежды, осторожно вошёл в реку. Ощупывая тупым концом жердочки каменистое дно впереди себя и опираясь на неё, проводник перебрёл Быструху на тот берег и вернулся назад. Ни в одной точке переправы глубина воды, несмотря на поднявшийся уровень, не была выше пояса. Геологи с берега, придерживая трёх навьюченных лошадей, внимательно наблюдали за действиями проводника.

– Ну как, Кондратий Варвасеевич, перейти можно? – Начальник экспедиции переложил из ладони в ладонь поводья уздечки. – Сильно сносит?

– Теченье низовое, поэтому ставьте ноги на всю подошву. Каждый возьмите по крепкому суку, без опоры на них не перейти. Особливо держите ухо востро на средине. Там вода бьёт под колена. Ступайте гуськом и тока за мной. Павел Константиныч, Буланку поведу я, он молод, пуглив, со мной ему надёжней. Ну, с Богом, ребята! Присматривайте за барышнями!

«Барышни», две ширококостные, ядрёные геологини, переглянулись и снисходительно улыбнулись словам проводника.

– Дедушка, а мы ведь уже давно взрослые. Ни одну пару ботинкок стоптали, мотаясь по тайге да кормя мошку с комарами, – весело воскликнула та, что пофигуристей.

– Наташа, ты что это о грустном, – задорно отозвалась вторая, кокетливо поправляя при этом пряди каштановых волос, выбившихся из-под цветастой ситцевой косынки, повязанной на подбородке. – За мной, например, никто еще не ухаживал среди несущихся, пенящихся волн. Так хочется почувствовать себя хоть раз персидской княжной из песни!

– А ты разве забыла, Дуня, что княжна эта плохо кончила! – в тон подруге ответила Наталья.

– Типун вам на язык! А еще комсомолки! – раздражённо оборвал болтовню геологинь Сашка Грушаков. Было видно, что парень явно трусил. Узловатые руки