Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 1 - Жорж Тушар-Лафосс

– Клянусь Христом, воскликнула Анна, указывая на распятие: – что это наглое объяснение получила я от кардинала.

– Клянусь, сказала Мари Роган с такой же торжественностью: – что это письмо не было писано по моему приказанию.

– А я, проговорил кардинал с благородством: – не оскверню религии, которой состою служителем, клятвой в таких гнусных интригах. Человек этот представил очевидное доказательство, которое его величество удостоил признать по своей высокой мудрости: и для меня достаточно этого свидетельства. В последний день Страшного суда, прибавил лицемер с умилением. – оскорбление получит свое возмездие. Мне остается сказать лишь несколько слов; давно уже я узнал о существовании этого поддельного письма, и сперва твердо решился было предать его заслуженному презрению; но, рассудив основательнее, подумал, что на подобную хитрость следует обратить внимание, и как я предполагал, что сегодня будет пущена в ход эта слабая пружина, то и привел неопровержимого свидетеля.

– Озаботьтесь, чтобы его арестовали, сказал король, выходя из мрачной задумчивости.

– Государь, сказал: Ришельё: – сознание его свидетельствует о его раскаянии, и может быть заслуживает милосердия вашего величества…

– И снисхождения к его сообщнику, прибавила герцогиня, взглянув презрительно на министра.

– Да отвратит ваше величество слух от этого нового оскорбления, сказал его эминенция с кротостью тигра: – дамы, претендующие на ловкость, сожалеют, когда она им не удается, а пол их имеет право на наше сострадание.

– Я вижу только запутанность в этом двойном деле, пробормотал король глухим голосом: – может быть здесь все обманывают, и один только я обманутый…

С этими словами Людовик отворил дверь и медленно вышел из комнаты.

– Я убеждена, сказала герцогиня с лукавой улыбкой: – что вы не ожидали подобного оборота вещей, и что вам тяжело быть в необходимости защищаться в ту самую минуту, когда ваша глубокая тактика рассчитывала приступить к обвинению.

– Государыня, отвечал без малейшего внимания первый министр, обращаясь прямо к Анне Австрийской: – я знаю, что вам приятны услуги этой дамы; как бы там ни говорили, а я слишком предан вашему величеству, чтобы отнять их у вас, разве уже принудит меня к этому прямое приказание короля; но терпение этого государя может истощиться… Прикажите же вашей фаворитке обуздать ее интриги: мне собственно они кажутся очень веселыми и милыми; но Людовик ХIII шуток не любит, и я боюсь, чтобы изгнание…

– Не тревожьтесь, господин Вильеро в этом отношении, отвечала фаворитка с отлично разыгранной откровенностью. – Так как мои шутки имеют способность забавлять вас, то я не премину доставлять вам это удовольствие издали также, как и вблизи. Я хочу уверить вас, господин кардинал, что я мало забочусь о вашей громадной власти. Вы можете под прикрытием короля проявлять ее относительно меня и всего строгостью; но никогда не заставите меня бояться ее. Никогда и ни в какой стране я не перестану вести с вами борьбы, и мы увидим за кем останется победа. В ожидании, господин искусный министр, я должна вам сказать, что стыдно удалять противника, не будучи в состоянии бороться с ним. Я не знаю, как называется подобное поведение в политике или дипломами; но в обыкновенном мире его называют трусостью.

Кардинал низко поклонился королеве, презрительно посмотрел на госпожу Шеврёз, и вышел из комнаты, не отвечая на последние слова этой дамы.

– Отвести этого господина в Бастилию, сказал первый министр, войдя с Ландри в караульную комнату.

– Как, монсеньер! возможно ли? воскликнул поддельщик с выражением ужаса.

– Успокойтесь, кавалер, отвечал его эминенция, отводя его в сторону: – в эту ночь дверь вашей темницы будет отворена, один из моих людей вручит вам две тысячи пистолей, и вы немедленно выедете в колонии, куда последуют за вами мои благодеяния.

Ришельё был верен этому обещанию: в полночь кавалер вышел из Бастилии, губернатор которой был предан кардиналу. Два человека верхами, приведшие третью лошадь для арестанта, приняли его у Сент-Антуанских ворот и немедленно отправились в путь вместе с ним. Они поехали чрез Венсенский лес, чтобы выбраться на дорогу в Марсель, где Ландри должен был сесть на корабль. Вдруг один из всадников остановился под предлогом поправить что-то в седле и, быстро выхватив пистолет, раздробил череп бедному итальянцу. Две тысячи пистолей перешли в карман двух злодеев; чащи леса скрыли жертву, а кардинал-герцог был обеспечен относительно скромности своего сообщника.

Глава IX

Отказ Бэкингему. – Разбитая чернильница. – Анна Австрийская в Валь-де-Грасе. – Счастье Барада. – Шалэ. – Маршал Орнано в Венсене (4-го мая 1626). – Открытие – Марш-марш в Фонтэнебло. – Замок Флёри. – Принц и кардинал. – Арест Вандомов – Путешествие в Нанг. – В Амбуазе. – Воспоминания Марии Медичи – Шпага Колье. – Извозчик.

Эти дни, сотканные из наслаждений и совершенно по-восточному названные новейшими людьми медовым месяцем, непродолжительны у королей; так много сыплется на них удовольствий со всех сторон. Карл I и милая Генриетта не замедлили почувствовать друг к другу холодность, которая не доходила никогда до отдаления, но скоро вышла из границ симпатии. Английская королева говорила потом, что Бэкингем не был чужд этому взаимному охлаждению, и что он даже хвастался перед ней, что поселил между супругами открытое недоразумение. Некоторые авторы мемуаров утверждают, но без основания, что герцог, пленившись прелестями молодой государыни, решился приковать к своей колеснице эту царственную добычу. Теперь доказано, что единственной целью этого министра было, расстроив супружеское согласие венчанной четы, предупредить влияние, которое прекрасная и добродетельная королева могла возыметь над английским монархом в ущерб колоссальному кредиту его любимца. Бэкингем подражал Ришельё только в этом последнем случае, но никак не в любовных претензиях, которые ему приписывали.

В первые минуты этого охлаждения Генриетта пожелала ехать во Францию и искать у матери утешения. Она сообщила свое намерение герцогу, будучи уверена, что пламенное стремление увидеться с королевой Анной будет способствовать ей в этом случае. Действительно, он принялся за это с жаром и выхлопотал согласие Карла на это путешествие.

Генриетта написала к Марии Медичи, умоляя ее устроить благоприятный прием Бэкингему, так как с этим только условием и возможно было согласие ее супруга. Королева-мать сообщила об этом первому министру, потом королю. К величайшему ее удивлению Ришельё не оказал ни малейшего сопротивления приезду блестящего англичанина: потому ли, что кардинал надеялся наконец захватить королеву на месте преступления и этим докончить ее падение, или замышлял страшное мщение сопернику, но только поспешил изъявить согласие. Он даже употребил все свое влияние на Людовика XIII, уверив, что в то время, когда Карл мог быть каждую минуту принужден парламентаристами оказать помощь ларошельским мятежникам, это дипломатическое свидание