Король холопов - Юзеф Игнаций Крашевский

на него во время его возвращения из Венгрии и ограбили; в доме начался домашний разлад; старик начал пить и весь день проводил в пивной; после его смерти дела оказались в запущенном состоянии, и осталось много долгов.

К счастью, сын его был очень способный, прилежный, расторопный и вдобавок красивый малый. Несмотря на то, что у него не было средств, чтобы тратиться на наряды, и он был одет очень просто, однако, имел громадный успех у женщин, и когда появлялся на улице, взоры всех девушек были устремлены на него. Он научился грамоте в церковной школе, предполагая готовиться к духовному сану, но у него скоро пропала к этому охота. Он собственной торговли не имел, потому что лавку у него отобрали за долги, и ему не на что было купить железа; поэтому он поступил на службу к своему родственнику Кечеру, и у него он приучился к делам.

Бася, любившая красивых юношей, несколько раз расхваливала его перед своей матерью, сожалея о его бедности. Свиняглова пригласил его к себе. Фриц начал приходить вечером на танцы и при близости знакомств еще более понравился Басе своей веселостью, смелостью, умением петь песни; ему в голову не приходило свататься к такой богатой девушке, и он был с ней на дружеской ноге.

Во время игры он был незаменим.

Когда Бася исчезла, и был пущен слух, что она больна. Фриц перестал посещать дом ее отца, но лишь только она возвратилась, он возобновил свои посещения.

Они забавлялись по-прежнему, и Ваврова рассказывала, что видела собственными глазами, как они в сумерках целовались. Возможно, что эта сплетня побудила отца Баси пойти к Кечеру, опекуну Фрица; они о чем-то долго совещались наедине, затем позвали Фрица, и разговор между ними продолжался еще несколько часов, но никто не слышал, о чем они говорили. В тот же вечер Фриц пришел в дом богатого купца и был веселее и развязнее, чем обыкновенно; он просидел весь вечер возле Баси и после этого начал ежедневно бывать в доме Свинягловы. Через неделю в городе заговорили о том, что Бася за него выходит замуж. Кто-то спросил Матертера, правда ли, что он женится?

— А кому какое до этого дело? — ответил он дерзко. — Разве я женюсь для кого-нибудь, а не для себя?

Родственники матери и некоторые из семьи Кечера начали отговаривать Фрица от женитьбы, указывая на легкомыслие девушки, о которой ходили разные слухи; но на все их доводы Фриц только пожимал плечами и ни слова не отвечал.

В городе уже трубили о свадьбе… Говорили, что Свиняглова собирается ее отпраздновать тотчас же после святок, и что у него в доме к этому уже готовятся. А свадьбу предполагали устроить богатую и пышную, какой Краков уже давно не видел.

В те времена существовали законы, запрещавшие мещанам выставлять свое богатство напоказ; во время свадебного пира нельзя было подать к столу больше тридцати суповых мисок, считая одну для трех человек, и не больше пяти блюд; запрещалось пригласить более восьми шутов и т.п.

; но Свиняглова и не думал придерживаться этих обычаев, зная хорошо, что никто на него жаловаться не будет, и что те, которые будут веселиться на свадебном пиршестве его дочери, не превратятся в его обвинителей.

На свадьбу были приглашены выдающиеся мещане с их семьями и родственниками, родственники Матертера, Кечера, Свинягловы, разные чиновники, а из придворных — Добек, Кохан и двое из семьи Задоры. Случилось так, что ксендз Баричка должен был присутствовать на свадьбе, потому что он когда-то совершил обряд крещения над Басей, а также потому, что его связывали с этим домом другие духовные узы.

Трудно сказать, кто был виною всей проявленной пышности и роскоши; этого добивалась и Бася, да и сам отец хотел людям доказать, что свадьба его единственной дочери ничуть не хуже свадьбы иных девушек. Больше всех настаивала на пышности сама девушка, рассчитывая заставить прекратить все толки о ней.

Ко дню свадьбы нужно было дом приспособить и подготовить так, чтобы разместить полторы сотни гостей удобно за столами, чтобы было место для танцев и для других гостей, традиционно приносящих подарки.

Свиняглова, желая щегольнуть своим богатством, велел поставить для более знатных гостей серебряную посуду, а для остальных оловянную; есть и пить дали вдоволь.

Вместо полагавшихся согласно традиции тридцати суповых мисок подали пятьдесят, и то еле хватило. Вино было приготовлено сладкое с пряностями, и самые дорогие кушанья. Сколько было в городе свадебных оркестров, все были приглашены, и им обещано было хорошее вознаграждение и дано разрешение угощаться, чем только пожелают. Кохан даже обещал привести королевского шута Шупку.

В те времена необходимой принадлежностью свадьбы в состоятельной семье были поздравления, написанные стихами, часто довольно двусмысленные и циничные. Таким стихоплетам приходилось платить много денег, гораздо больше, чем знаменитым комедиантам. По закону мещане не должны были позволять себе подобной роскоши, но Свиняглова и не думал считаться с законом.

Он пригласил для этой цели кутейника Вырванта, заставлявшего слушателей хохотать до слез, когда он произносил поздравительную речь перед новобрачными. Вырвант обещал приготовить нечто особенно хорошее, а слава, которой он пользовался, могла служить порукой того, что он свое обещание исполнит.

Дом Свинягловы был снаружи наново покрашен, и покои внутри были убраны. Из сундуков вынули на свет Божий самые дорогие вещи: ковры, покрывала, сукно. Всего этого было вдоволь, и Якову не пришлось одалживать у других.

Так как это происходило зимой, и никакой зелени не было, то пришлось ельником украсить двери и окна.

Оставалось до свадьбы всего несколько дней, и в городе повсюду говорили о свадебном пиршестве, одни с насмешкой, другие с удивлением, и почти все с завистью.

Предсказывали Свиняглове, что вся эта роскошь сильно истощит его кассу…

Бася мечтала только о том, чтобы в день свадьбы своей красотой и богатым нарядом поразить всех девушек, косо на нее раньше поглядывавших, и возбудить их зависть.

Драгоценных украшений у нее было вдоволь, и, кроме давно уже принадлежавших Свинягловым, о которых все знали, у нее появились еще какие-то новые, дорогие, затейливые, происхождение которых казалось очень подозрительным.

Когда свадебный кортеж с музыкой, с шутами, с множеством роскошно одетых гостей направился к костелу, где обряд венчания совершил ксендз Баричка, а также на обратном пути, на улицах собралось столько глазеющих, что свадебное шествие с трудом прокладывало себе дорогу через толпу. Новобрачная ослепляла взоры всех, столько на ней было драгоценных камней; а платье было из такой дорогой ткани и отделано