Война корон - Кристиан Жак

По приказу распорядителя государственной казны Хамуди главную гавань Авариса оцепила стража в тот день, когда из Азии прибыл таинственный груз и рабы засновали по набережной. Никто из горожан не должен видеть многочисленных странных сосудов, которые надлежало незамедлительно доставить в дом главного казначея.

Как только их принесли, Хамуди, позабыв о делах, принялся пересчитывать грубые кувшины из глины. Кто бы мог подумать, что здесь таится столь драгоценное содержимое!

Оставшись один в просторном амбаре, казначей осторожно раскупорил один из кувшинов. Привезенного опиума хватит с лихвой всем военачальникам и чиновникам Авариса и других крупных городов Дельты. Цена на этот товар будет расти неуклонно, правителя и его помощника ожидают невиданные прибыли. Неслучайно Апопи охотно согласился, чтобы Хамуди занялся распространением этой новинки, сулившей немалую выгоду им обоим. Казначей уже испробовал на рабах, какое действие оказывает азиатское снадобье, и убедился, что к нему быстро привыкают. Требуется оно постоянно, причем все в большем количестве. Приближенные правителя богатеют день ото дня, так пусть раскошеливаются и отдают львиную долю своему господину.

Еще одно немаловажное преимущество: отныне большинство сановников окажется в руках Хамуди, в полной зависимости от поставок опиума. Зелье во мгновение ока наводнит весь Египет, и распорядитель казны станет баснословно богат. Осталось только проверить, хорош ли привезенный товар.

Хамуди вошел в покои супруги с красивой красной курильницей в руках. Рабыня с помощью воска удаляла волоски с тела Имы.

— Ты сегодня так рано вернулся, милый!

— И принес тебе чудесный подарок.

— Подожди, рабыня сейчас закончит, и я…

— Пусть немедленно убирается!

Боясь неминуемых побоев, прислужница исчезла словно по волшебству.

Хамуди зажег ароматическую свечу и принялся разогревать скатанный в шарики опиум.

— Попробуй, дорогая, тебе понравится.

— Что это?

— Вот увидишь, сущее наслаждение!

Има воздала должное щедрому приношению. Наблюдая, как она в забытьи то лепетала и вскрикивала, то затихала в истоме, Хамуди убедился, что его не обманули. Снадобье придется по вкусу богачам Авариса.

Художник Минос много дней кропотливо трудился над росписью пиршественного зала дворца. Неутомимый труженик, он непрерывно стремился к совершенству. Тщательно выписывал малейшую деталь, то и дело менял что-нибудь, вечно недовольный своей работой. Следил, чтобы каждый персонаж был живым и неповторимым.

Он уже набросал очертания фигур на лазурном фоне, как вдруг ласковая женская рука игриво коснулась его плеча. Минос нехотя опустил кисть.

— Ветреница! Не мешай, ты же видишь, я занят.

— Ты надрываешься с утра до вечера, хочешь, чтобы этот мрачный дворец выглядел праздничным и веселым. Пора отдохнуть и поразвлечься, разве нет?

Прекрасная азиатка сбросила одеяние и, обнаженная, тесно прильнула к художнику. Они на удивление подходили друг другу, их тела были созданы для любви.

— Ты с ума сошла! Нас увидят!

— Пусть. Мне это даже нравится, — проворковала она, снимая набедренную повязку с возлюбленного, который мгновенно отзывался на ее ласку всем существом.

— Пусти, Ветреница! Нет, это невозможно!

— Я люблю тебя, Минос, правда, люблю. Для нас нет ничего невозможного. Нам позволено все.

Безжалостная пантера, растерзавшая многих врагов правителя, умевшая в постели выведать самые сокровенные тайны мужчин и разоблачившая не один заговор, Ветреница действительно влюбилась в критского художника. Ее умиляли наивность и бесхитростность юноши. К тому же каждая встреча с ним дарила непередаваемое блаженство, а в объятиях остальных она лишь томилась и скучала. Ни один из ее многочисленных минутных любовников не мог сравниться с Миносом.

Ветреница жить без него не могла. Она никогда не отпустит его на родину, хотя постоянно сулит обратное.

— Твои росписи становятся все красивее, — проговорила она, разнежившись.

— Я изобрел новый, более теплый тон лазурного оттенка. Надеюсь, удастся придать особую яркость и другим краскам.

— Значит, придется подновить и прежние росписи?

— Конечно, а как же иначе?

— Благодаря тебе эти унылые стены стали похожи на человеческое жилище. Здесь расцвела красота.

— Довольно о живописи. Сейчас я целую воплощенную красоту, ни один художник не сотворит подобной.

Вновь Ветреницу подхватила волна блаженства. Любовь Миноса помогала сестре правителя забыть все совершенные ею предательства и злодеяния.

Распорядитель государственной казны созвал приближенных Апопи на небывалый пир. Здесь собрался весь цвет служилой аристократии. Избранным предстояло первыми испробовать опиум и пристраститься к нему.

Ветреница заманивала в сети управителя царского дома, поскольку он несколько раз позволил себе насмешливо отозваться о длительной осаде Кус, иными словами, усомнился в мудрости ее всемогущего брата! Ей ничего не стоит вкрасться к нему в доверие, и, если он действительно окажется изменником, Апопи незамедлительно отправит его в лабиринт.

Между тем Има подошла к Миносу и принялась уверять, что безмерно восхищена его росписями. Ветреница со злостью наблюдала, как жирная потаскуха все ближе и ближе придвигалась к ее возлюбленному. Пусть только попробует! Сестра правителя сумеет навсегда избавиться от соперницы.

— А ты не хочешь попробовать волшебного снадобья, что приносит блаженство? — радушно предложил художнику Хамуди.

— Нет, ведь я вижу, как ослабели и отяжелели те, кто согласился его отведать. А при моем ремесле важно сохранить остроту зрения и твердость руки.

— Зато оно подарит тебе множество новых замыслов!

— Благодарю, но замыслов у меня и так предостаточно.

— Уверен, ты еще передумаешь. Как художнику обойтись без опиума? Знай, я всегда готов помочь тебе. Уступлю по дешевке.

— Тронут твоим участием, казначей.

— Мой юный друг, вполне естественно, что о тебе заботится поклонник твоего таланта, ценитель истинного искусства.