Екатерина Великая - Николай Павленко

Таким образом, события на Южном Урале нанесли ущерб не только заводовладельцам, но и трудовому населению, лишившемуся крова и имущества или погибшему во время бесчинств восставших. В уничтожении заводов более всего усердствовали башкиры, не только потому, что у них, как и у всех кочевых народов, ограбление соседей относилось к явлениям обычным, но и вследствие того, что заводовладельцы за бесценок скупали или захватывали насильно их земли и тем лишали их пастбищных угодий.

Еще одна особенность второго этапа крестьянской войны состояла в изменении соотношения сил восставших и правительственных войск. Если на первом этапе военная инициатива принадлежала Пугачеву и он предпринимал наступательные операции, то на втором этапе обозначился явный перевес карателей, под натиском которых восставшие вынуждены были отступать.

После поражения под Татищевой пугачевцы двинулись на северо-восток к уездному центру Челябинску, еще в феврале месяце оказавшемуся в руках повстанческого отряда, которым командовал полковник И. Н. Грязнов. Первоначально попытки повстанцев овладеть им заканчивались неудачей; правительственный генерал де Колонг успешно отбивал их атаки, но затем, обнаружив непрерывное пополнение отряда Грязнова, предпочел без боя оставить город, совершив перед уходом жестокое злодеяние — 8 февраля 1774 года по его приказу были казнены 180 повстанцев. Впрочем, Челябинск находился в руках пугачевцев недолго — в апреле городом, без всякого сопротивления со стороны малочисленного отряда повстанцев, овладели каратели.

Двигаясь от одного южноуральского завода к другому, пополняя свои ряды за счет добровольцев и мобилизованных, Пугачев достиг крайнего восточного пункта — крепости Троицкой, которой овладел 20 мая 1774 года. К этому времени пугачевское войско насчитывало 11–12 тысяч человек и 30 пушек. На следующий день Пугачева настиг генерал де Колонг и в сражении одержал победу: повстанческая армия была в очередной раз разгромлена: на поле боя осталось до четырех тысяч убитыми и до трех тысяч было пленено. Остальные мелкими отрядами разбежались по степи.

Пугачев во время следствия показал, что после поражения у Троицкой крепости его отряд насчитывал 500 человек. С такими силами вступать в соприкосновение с правительственными войсками было бессмысленно, и Пугачев двинулся в обход их расположения. Цель его похода состояла в том, чтобы прорваться в Европейскую Россию, где господствовало помещичье землевладение и где он рассчитывал на активную поддержку крепостного крестьянства. Уже вступление на территорию Казанской губернии, населенной массой крепостного населения, напомнило триумфальное шествие первого этапа войны — Пугачева повсюду встречали колокольным звоном, хлебом и солью. Стихия недовольства крестьян крепостным режимом вылилась в грабежи и поджоги помещичьих имений, увод скота, убийства помещиков. Армия Пугачева пополнялась новыми силами. Наряду с башкирами в повстанческую армию вступали народы Поволжья: чуваши, мордва, татары, так что стремительно двигавшаяся к Казани армия стала насчитывать до 20 тысяч человек.

Приближение Пугачева к Казани вызвало панику среди дворян и чиновников. П. Потемкин (дальний родственник Г. А. Потемкина), назначенный Екатериной начальником Секретной комиссии, на которую было возложено выяснение причин возникновения движения Пугачева, прибыл в Казань 8 июля и в донесении Екатерине так характеризовал обстановку в городе: «В приезд мой в Казань нашел я город в столь сильном унынии и ужасе, что весьма трудно было мне удостоверить о безопасности города. Ложные по большей части известия о приближении к самой Казани злодея Пугачева привели в неописанную робость, начиная от начальника, почти всех жителей, так что почти все уже вывозили свои имения, а фамилиям дворян приказано было спасаться»^[139].

Заверения Потемкина, что Казани почти ничто не угрожает, оказались несостоятельными. Три дня спустя после отправки донесения императрице, 11 июля 1774 года, Пугачев разбил лагерь в семи верстах от Казани, которую защищал полуторатысячный гарнизон. Предпринятая повстанцами атака города принесла успех: им удалось овладеть Казанью, а защищавшие город правительственные войска во главе с генерал-майором Потемкиным, четыре дня назад уверявшим Екатерину, что он «погибнет прежде, чем допустит мятежников атаковать город», бежали под защиту крепостных стен в Кремль. Успеху повстанцев способствовала помощь городской бедноты и работных людей суконной мануфактуры.

Казань была охвачена пожаром, крепость подверглась со всех сторон артиллерийскому обстрелу и должна была капитулировать, но в это время на выручку гарнизона форсированным маршем двигался отряд Михельсона. Осаду крепости пришлось снять и выйти из города, чтобы дать сражение Михельсону. Начавшееся в семи верстах от Казани, оно было самым продолжительным в ходе крестьянской войны; повстанцы хотя и оказывали ожесточенное сопротивление, но под ударами Михельсона и вышедшего из крепости гарнизона Потемкина были разгромлены. В плену оказался один из ближайших соратников Пугачева, Белобородов. Самому Пугачеву вместе с отрядом около тысячи человек удалось спастись — за ним гнались 30 верст, но Пугачев, имевший обыкновение держать несколько запасных лошадей, отличавшихся быстрым бегом, не дался в руки карателей.

Сражение под Казанью составило важную веху движения — оно положило конец второму этапу крестьянской войны и открыло третий. В истории последнего этапа важное место занимает манифест, обнародованный 31 июля 1774 года. На его содержании стоит остановиться подробнее, ибо он с наибольшей полнотой раскрывает, если можно так выразиться, программу движения, его лозунги. В отличие от манифеста 17 сентября 1773 года, обращенного к яицкому казачеству, а также манифеста, обнародованного в декабре 1773 года и адресованного «верноподданным рабам всякого звания и чину», манифест 31 июля обращен к лицам, «находившимся прежде в крестьянстве и в подданстве помещиков».

Манифест 31 июля освобождал крестьян от крепостной зависимости, награждал их «вольностью и свободой и вечно казаками, не требуя рекрутских наборов, подушных и протчих денежных податей, владением землями, лесными, сенокосными угодьями, и рыбными ловлями и соляными озерами без покупки и без оброку, и протчими всеми угодьями, и освобождаем всех от прежде чинимых от дворян и градских мздоимцев-судей, всем крестьянам налагаемых податей и отягощениев…»^[140].

Утопичность и противоречивость идей этой части манифеста видны невооруженным глазом: если все крестьяне награждаются казачьими вольностями и освобождаются от всех повинностей в пользу государства, то из каких источников будут изысканы средства для снабжения казаков хлебным и денежным жалованьем, а также порохом? Утопичность обещаний состоит и в том, что государство не может нормально функционировать без налоговых обязательств подданных. Кстати, эти обещания вступают в противоречие с практикой повстанцев. Зародыш государственной власти обнаруживается в создании государственной военной коллегии; налицо атрибутика, свойственная самодержавной власти: Пугачев возвел в графы Зарубина-Чику; накануне последнего своего сражения с правительственными войсками раздал щедрые пожалования своим соратникам: Овчинникова возвел в звание генерал-фельдмаршала, Перфильева — генерал-аншефа, Чумакова — генерал-фельдцехмейстера, Творогова — генерал-поручика и др. При дворе супруги самозванца учреждались должности, реально существовавшие при дворе Екатерины, — фрейлин; у самого Петра Федоровича для личной охраны появилось подобие гвардии.