Все цвета любви - Каролин Бернард

— У тебя же есть шпионы.

— И тем не менее, Фрвда, я очень скучаю по тебе Никогда бы не подумал, что могу так скучать.

Он не просил ее вернуться: понимал, что она не настолько слаба. И Фрида это оценила.

Я знаю, что ты не вернешься ко мне, — заявил он, будто прочитав ее мысли. — Во всяком случае, пока. Любая другая сдалась бы, но не ты. — Диего вдруг вскочил со стула и опустился перед ней на колени.

От неожиданности Фрида прыснула.

Сначала его удивила эта реакция, но потом у него по лицу расползлась улыбка. Супруги переглянулись и рассмеялись. На мгновение Фрида почувствовала облегчение.

Все еще, стоя на коленях, Ривера спросил:

— Можно прийти еще раз?

Фрида кивнула и протянула ему руку, помогая встать. Проводив мужа до двери, она подошла к окну и подождала, пока Ривера спустится на улицу. Тот напевал себе под нос и приплясывал на ходу, чуть ли не подпрыгивая от радости. Фрида громко расхохоталась. Он услышал и поднял голову; их глаза встретились. Потом Диего раскинул руки и крикнул:

— Фридуча, я люблю тебя!

В ту ночь, впервые за долгое время, Фрида уснула с улыбкой на губах. «Возможно, все и правда наладится», — подумалось ей.

Диего вернулся уже на следующий день. У него на плече сидела ее любимая обезьянка. Зверек протянул к Фриде маленькие лапки и ловко прыгнул в ее объятия.

— Видишь, она скучает по тебе не меньше меня. Так что ты не будешь одинока, — пояснил Диего и напра вился к выходу.

— Завтра я приду к тебе и принесу поесть. От тебя кожа да кости остались.

Диего обернулся, расплывшись в широкой улыбке. — Только не думай, что ты победил, — произнесла Фрида вслух, закрыв за ним дверь.

Пока маленькая паукообразная обезьянка изучала квартиру, Фрида предавалась раздумьям. «Может быть, это выход? — спрашивала она себя. — Мы видимся, но не живем вместе». Ей вспомнилось пророчество Аго-сто. Что же он еще говорил? Что они с Диего как солнце и луна: не могут жить друг без друга, хотя порой причиняют друг другу сильнейшую боль.

Обезьяна нашла на столе миску со свежими фруктами и запустила в нее лапку. Фрида замахала руками, чтобы прогнать проказницу.

С тех пор они с Диего часто ходили друг к другу в гости и проводили много времени вместе. Но их отношения так и не стали прежними. Фрида больше не доверяла Диего как прежде, безоговорочно и нерассуждающе. Он оставил у нее в квартире пару своих костюмов, обеспечивал ее деньгами. Клялся, что она его единственная большая любовь, но он не может отказаться от других женщин.

— С Кристиной все кончено. Она страдает. Как и я. Ты должна помириться с сестрой, хотя бы ради себя.

Но Фрида не могла решиться. Она даже не знала, как смотреть в глаза сестре и говорить с ней. Однажды, случайно увидев Кристину на улице, Фрида укрылась в магазине. Кристина тоже заметила ее, нерешительно потопталась перед витриной и ушла опустив голову. Эта случайная встреча заставила Фриду осознать, что рана еще не зажила. А вдруг они с Кристиной столкнутся на вечеринке или в ресторане? Или в доме Диего? Сможет ли Фрида сдержаться? Сама мысль об этом вызывала у нее приступ паники. «Мне нужно найти способ справиться с собой, — решила она. — Лучше держаться подальше от Диего».

Часть III

Две Фриды

Глава 19

Лето 1936 года

Ближе к выходным в город на пару недель приехали Анита Бреннер и ее муж Дэвид.

Фрида была безмерно счастлива снова увидеть подругу, которая напоминала торнадо и заражала всех своим энтузиазмом.

— Анита! — восторженно вскрикнула художница, когда подруга появилась на пороге ее квартиры. Анита выглядела ослепительно. Ее темные волосы были коротко и аккуратно пострижены на мужской манер, на ней был темно-коричневый мужской костюм, а на голове — фетровая шляпа. Журналистку легко было принять за мужчину.

— Дорогая! Диего сказал, что ты живешь теперь здесь. В чем дело? Ты наконец-то решила его выгнать? — спросила Анита, еще стоя в дверях.

— Ну, в таком случае это он бы жил здесь, а я бы осталась в Сан-Анхеле.

— Значит, ты сама ушла?

— Заходи, я все тебе расскажу.

Фрида поведала ей об измене Диего и о том, что они расстались, но теперь снова сближаются.

— Его роман тянется уже давно, девять месяцев. Вряд, ли он любит Кристину. Для него это просто секс. Но почему в таком случае из всех женщин он выбрал именно мою сестру? Ведь это разрушило доверие, которое было между нами. Ты меня понимаешь?

Анита кивнула.

— Думаю, что да. У тебя гораздо более романтичное представление о любви, чем у него. Но ты не можешь жить без Риверы.

Фрида вздохнула.

— Но и с ним я тоже не могу жить. — Она пошла на кухню, чтобы принести чего-нибудь выпить. — А теперь расскажи лучше о себе, — предложила она, возвращаясь с двумя бокалами.

Анита недавно взяла интервью у Льва Троцкого. Фрида всегда восхищалась развитым интеллектом подруги и ее острым пером. Анита была интеллектуалкой до мозга костей и никогда не позволяла чувствам или ложной привязанности влиять на ее взгляды. Возможно, дело было в том, что в католической Мексике она, еврейка, считалась изгоем. А после переезда с семьей в Америку столкнулась с недопониманием уже из-за своего мексиканского происхождения. Анита тут же начала бороться в своих статьях с этим предрассудком.

— Мы с Дэвидом думаем вернуться в Мексику. Атмосфера в Америке ужасна. И нам до сих пор принадлежит дом в Агуаскальентесе.

— Ты возвращаешься в Мексику? Анита, как здорово! Мы сможем видеться чаще.

Журналистка кивнула:

— Да, но сначала я поеду в Испанию.

Но ведь там же война! — испугалась Фрида.

— Кто-то должен рассказать миру правду. Я считаю, что сталинисты совершают преступление. Они скорее убьют всех троцкистов и анархистов, чем будут сражаться с Франко!

Фрида слышала об этом. Сторонники Сталина, которые сплотились вокруг Сикейроса, нападали на тех, кто ратовал за республику, но против линии Сталина. Даже в Мексике им угрожали расправой. Фрида ненавидела разногласия в партии.

— Я бы радостью поехала с тобой, Анита, но ведь я не могу писать статьи, как ты, только рисовать. Да еще ноги, будь они неладны… — Она хлопнула себя по бедрам. — Надо снова ложиться в больницу. Знала бы ты, Анита, как мне все это надоело.

Журналистка поднялась и обняла Фриду.

— Боюсь,