Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин

и вечером. Начинается размеренная жизнь. Ее монотонное однообразие нравится штурману. Вахты сменяют друг друга, ровными строчками ложатся записи в судовом журнале. Отведав палки, строптивые моряки делаются послушными. Альбо не заискивал перед капитанами, не сплетничал, честно получал жалованье по второй офицерской категории.

– Трави, Родриго! – кричит он палубному матросу, зажавшему в руках канат, – а ты, Педро, придержи!

Бизань, большой косой парус на задней мачте, заполоскался на ветру. Рей повернулся на оси, встал поперек воздушного потока. Парус выпятил «пузо», заработал. Альбо удовлетворенно посмотрел за корму, где следом шел «Сан-Антонио». «Попробуй, догони! – подумал он, мысленно обращаясь к вахтенному офицеру— Интересно, кто у них сейчас ведет? Кормчие Его Высочества, Хуан Родригес де Мафра и Андрее де Сан-Мартин, наверное, пьянствуют с Картахеной. Значит, толстяк Элорьяга или молодой боцман Диего Эрнандес».

«Тринидад» заметно пошел вперед, накренился вправо, миновал селение Корьи, славившееся гончарными мастерами. Посреди дворов подсыхали на солнце красноватые миски, кувшины, горшки, дымились печи для обжига. На берегу у мостков валялись битые черепки, стояли прикрытые соломой корзины с посудой. Крестьяне разгружали дрова с укрепленной на лодках широкой платформы, складывали поленья на высокие длинные повозки, толкали руками толстые спицы колес, помогали лошадям преодолеть песок.

– Сеньор Альбо, вы позволите подняться на мостик? – услышал штурман голос Антония.

– Разумеется, святой отец, – обрадовался Франсиско случаю поговорить.

Фрацисканец вскарабкался на ют.

– Какая красота! – изумился Антоний, оглядываясь по сторонам. – Солнце, вода, берега – все меняется. А как поплывем по морю, если опустим большой парус на грот-мачте? С кормы ничего не будет видно.

– У рулевого есть компас. На мачтах, в «вороньих гнездах», за горизонтом следят вахтенные, – объяснил кормчий. – Через год вы научитесь кожей лица и волосами замечать изменения ветра, чувствовать ногами крен судна, качку – животом. Не хуже собаки будете определять носом количество воды в трюме, состояние обшивки. С закрытыми глазами скажете, с какой стороны идет волна, какова ее сила, в порядке ли рангоут, крепок ли остов корпуса и многое другое. Хорошему матросу не надо ничего говорить, он все знает. Жизнь учит разбираться в запахах, звуках, читать звездное небо, изучать ремесла, метко стрелять, быстро плавать, голодать, отличать больную женщину от здоровой. Но вы не станете моряком и не умрете в океане.

– Почему? – заинтересовался Антоний.

– Вы слишком добры и неосторожны. Вас съедят туземцы. Вы отправились к дикарям проповедовать Слово Божие, а они признают только силу. Индейцам нельзя доверять. Сегодня они принимают крест, опускаются на колени, завтра – сжигают на нем пастыря!

– Сеньор капитан-генерал говорил иное… – робко возразил Антоний.

– Он повторит ошибки Колумба. Итальянец возомнил себя мессией, искал Рай на Земле, мечтал сделать краснокожих христианами. Однако это не помешало ему торговать верноподданными, истребить население Эспаньолы.

– Магеллан не намерен продавать рабов.

– Еще бы, – согласился Альбо, – для этого нужна сильная флотилия.

– Христос призывал любить ближнего, мы должны исполнять заповеди, – сказал Антоний.

– Вот и любите нас, а не индейцев, – повторил офицер. – Расспросите штурмана «Консепсьона» Жуана Карвальо о туземцах Бразилии, у него была жена дикарка. Я не удивлюсь, если мальчишка сбежит на материке в племя матери.

– Хуан привык к нашей жизни.

– Свинья рождает свинью, голубь – голубя.

– Слуга сеньора Магеллана разве не пример достойного христианина?

– Он раб, покорен до времени. Неизвестно, как поведет себя на островах среди родственников.

Русло реки круто повернуло влево. Встречный ветер заполоскал паруса, полотнища облепили мачты. Проклиная реку, матросы полезли на реи. Штурман стремился скорее проскочить неудобное место, торопил вахтенных. Отец Антоний отошел в сторону и с интересом наблюдал, как ожил корабль, засуетились люди. Священник впитывал массу сладостных, упоительных звуков. Счастливое путешествие продолжалось.

* * *

К вечеру второго дня флотилия пришла в Сан-Лукар, бросила якоря у замка герцога Мединосидонии, построенного героем Реконкисты, Альфонсо Пересом де Гусманом. Здесь смешивались воды Гвадалквивира и, как тогда говорили, моря-океана. Теплый соленый ветерок щекотал ноздри, дурманил головы моряков, засидевшихся в городах, соскучившихся по ровной зеленовато-голубой волне. Шум прибоя эхом отзывался по побережью, поднимался вверх по реке. Десятки судов покачивались на рейде, отдыхали после длинной опасной дороги, готовились отправиться в Севилью или вернуться в Новый Свет, поплыть на север Европы, спуститься в Средиземное море.

Расположенное рядом с замком маленькое селение разрасталось, превращалось в город. Чуть поодаль лежало второе – Баррамедской Богоматери, с каменной церковью, окруженной низкой кирпичной стеной. Адмирал велел морякам слушать в ней мессу. Свободные от вахты матросы пешком отправлялись по пыльной дороге с вечнозелеными деревьями и кустарниками возносить хвалу Деве Марии.

Опасаясь происков шпионов, эскадра на рейде ожидала подвоза продовольствия из южных областей. В порту было тихо и спокойно. Когда приехали телеги с провизией, корабли подошли к берегу, дабы скорее переправить грузы в трюмы.

Дни проходили быстро. С восходом солнца начиналась работа по доставке на лодках продовольствия, оснащению каравелл.

Ученые спорят о том, почему в гавани Сан-Лукара корабли провели полтора месяца? Зачем потребовалось много времени для окончания подготовки экспедиции? Я думаю, они ждали сбора нового урожая, запасали в дорогу свежие овощи и фрукты.

К середине сентября расходы на снаряжение достигли 8,5 млн мораведи. Из них 6,5 млн вложил в предприятие король, прочие средства принадлежали частным лицам. Если перевести мораведи в золото, а золото – в полновесные царские рубли начала XX столетия, то общая сумма составит 85 тысяч рублей. Для сравнения проделаем аналогичную операцию с затратами Колумба. На основании расходной книги судовладельцев и капитанов братьев Пинсонов, возглавлявших «Пинту» и «Нинью», снаряжение трех кораблей для первой экспедиции через Атлантику обошлось в 36 тысяч песет. В том числе: 14 тысяч на подготовку судов и 22 тысячи на жалование матросам и офицерам, что соответствовало 12 тысячам рублей. Расходы Магеллана в семь раз превысили затраты Колумба. Это подчеркивает значение предприятия для Испании, стремившейся любой ценой найти кратчайшую дорогу в Азию.

Уместно отметить, что офицеры Магеллана получали жалованье в полтора раза выше заработка кормчих и капитанов Колумба. К ним предъявлялись особые требования.

В гавани Сан-Лукара, Пигафетта сделал в дневнике первые записи, хотя ничего особенного здесь не произошло. Ежедневные прогулки на мессу скрашивали ожидания выхода в море. По настоянию адмирала моряки исповедались, привели в порядок земные дела, оформили завещания.

История сохранила для нас завещание Магеллана. Стефан Цвейг исследовал документ, отметил существенные черты характера адмирала. Хочется привести полностью его замечания относительно духовной записи мореплавателя:

«Это завещание нельзя читать без глубокого волнения. Обычно завещатель знает, хотя бы приблизительно, размеры своего состояния. Но как мог