Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин

планами адмирала. Португальские капитаны догадывались о намерениях командира. Они думали, будто он выбрал путь Эстебана Гомеса, ждет осенних муссонов. То была вторая причина, по которой флотилия долго стояла в Сан-Лукаре.

19 сентября Магеллан велел очистить корабли от женщин, «не допускать на эскадру ни одной, ввиду важности предстоящего предприятия». На следующий день суда покинули гавань, вышли в устье Гвадалквивира.

Глава XXI

Переход на Канары

Земля скрылась вдали. Небо огромным хрустальным куполом опустилось на воду вокруг флотилии. Куда ни глянь – живое переливающееся море, ежечасно меняющее цвет, спешащее с ветром на юго-запад. Над ровным бесконечным пространством, шевелящимся, кидающим с гребней волн пенные брызги вслед воздушным потокам, поднимается из воды скрывающее горизонт бесцветное дрожащее марево. Чистое небо наливается радостной голубизной, солнце жгучим глазом наблюдает за людьми посреди первозданной пустыни.

Широко раскинув ноги и распустив веревку штанов, отец Антоний лежал на палубе. Ныло ослабевшее тело, внутренности выворачивались наружу. Было жарко и больно смотреть на диск, поглотивший вокруг себя лазурь, опаливший рясу. У священника не нашлось силы уползти в тень от паруса.

«“В третий день Ты повелел водам собраться на седьмой части Земли, а шесть частей осушил, чтоб служили пред Тобою к обсеменению и обработайте… – наплывали слова из книги пророка Ездры. – В пятый день Ты сказал седьмой части, в которой была собрана вода, чтобы произвела животных, летающих и рыб, что и сделалось“. – Все вышло из моря, – подумал Антоний, – и теперь возвращается назад. А я? Я тоже его частица? Но я не умею плавать, мне страшно. – Он закрыл глаза, чтобы не видеть бескрайнего океана. Отовсюду слышались непривычные звуки. Монах почувствовал себя совсем беззащитным, разжал веки. – Я должен привыкнуть к морю, – успокаивал себя. – Вода есть пятая субстанция мира, по возрасту сродни земле, присутствующая во всем сущем. Вода имеется под землей, на земле, на небе. Вода… – ему захотелось пить. Антоний посмотрел по сторонам, позвал матроса, укладывавшего канат: – Хуан, принеси воды!»

Молодой парень из Куэрты бросил работу, спустился в трюм.

– Мутит? – протянул францисканцу жестяную кружку.

– Ужасно, – выдохнул священник.

– Пройдет. Еще день-два – и встанете на ноги. Когда я первый раз вышел в океан, думал – помру, а потом привык.

– Давно плаваешь?

– Десять лет. Я покорял Кубу с Диего Веласкесом. Мне тогда исполнилось пятнадцать лет, – похвастался Хуан Сантендерс.

– Тебя взяли юнгой?

– Да, но через год платили жалованье младшего матроса. Я был, как Педро с «Консепсьона», прислуживающий штурману Элькано. Вы помните, как в Сан-Лукаре озорника выдрали за насмешки над глухим Родригесом?

– Слышал… Скажи, ты раньше боялся воды?

– Чего ее бояться? Можно и в речке утонуть.

– Тебе не страшно?

– Нет. Это тем страшно, у кого есть семьи. Вон Антон Эрнандес волнуется… А мои полторы кинталады[10] мне одному достанутся. Два мешка пряностей! – у него от восторга захватило дух. – Если бы вы плыли не сверхштатным, то получили четыре кинталады!

– Сколько получают капитаны?

– Капитан-генерал – 60, капитаны каравелл – по 40, счетоводы, альгвасилы, нотариусы – 20, штурманы и кормчие – 14, боцманы – 10, лекари— 5, прочие— понемногу. Король в прошлом году издал указ о долях каждого из нас. Картахена обещал своим матросам увеличить жалованье.

– Зачем? – не понял монах. – Разве дон Карлос позволит распоряжаться кинталадами?

– Племянник Фонсеки очень богатый человек… Имеет особые полномочия.

– Кто тебе сказал?

– Я слышал, как Гаспар Кесада беседовал с Себастьяном Элькано.

– Они замыслили зло против капитан-генерала? – встрепенулся францисканец.

– Не знаю. Речь шла о жалованье. Если впереди много работы, офицеры обещают повысить плату, но потом забывают, а напомнишь – обвинят в мятеже! Лучше забыть слова Кесады. – Матрос заботливо подсунул под голову священника смотанные бухтой веревки. – Я попрошу вам у лекаря отвар.

– Не надо, – пробормотал Антоний, но Хуан побежал разыскивать Моралеса.

Монах закрыл глаза, подставил лицо солнцу. Теперь скрип снастей и шум волн не казались страшным.

«Вначале Бог создал небо и Землю, – услышал он над собой, будто кто-то читал Библию. – Земля была бесформенна и пустынна, погружена в вечный мрак. Всюду простирались только воды, а над ними носился дух Божий… – Юноша прислушался. В шуме ветра ему почудился мятущийся порыв животворящей силы. – Бог сказал: «Да будет свет!» – Антоний открыл глаза и сразу зажмурился от рожденного Творцом ослепительного потока. – Господь отделил его от тьмы, назвал днем, а тьму – ночью. На следующий день Он сотворил небесный свод посреди вод…»

Францисканцу стало спокойно и радостно на душе. Это для него Всевышний отделил воду от земли и свет от тьмы, это его Он сотворил венцом вселенной: «Под конец шестого дня создал человека по Своему образу и подобию, чтобы властвовал над землею, над всем, что жило и росло на ней».

* * *

Четвертый день дул попутный ветер, эскадра шла на юг к Канарским островам. По утрам с левого борта из океана выныривало солнце, описывало по небу дугу впереди кораблей и опускалось с правой стороны. По-летнему жаркие дни сменялись теплыми спокойными ночами. Черная пелена окутывала суда. Звезды плотным кольцом окружали флотилию. Впереди, в хаосе мелких холодных голубоватых точек, живым пламенем желтели смоляные факелы «Тринидада», указывали путь к африканскому материку. Порою каравеллы дрейфовали по ветру на запад. Из «вороньих гнезд» на мачтах раздавались предупреждения: «Вижу с левого борта огни флагмана!» Рулевые концом бушприта, как стрелой арбалета, целились в кормовые фонари адмирала. Ветер переходил от фордевинда к полному бакштагу, вымпелы на флагштоках сносило в сторону, к краям марсареев. Глубоко сидящие килевые корабли легко шли по курсу, не доставляли вахтенным особых хлопот.

Капитан «Сан-Антонио» Хуан де Картахена, главный инспектор флота, передал командование первой ночной вахтой боцману Диего Эрнандесу, молодому горячему испанцу, отправился в каюту. Взглянул последний раз на четыре огня вокруг адмиральского фароля (фонаря), означавшие у португальцев «Полный вперед на всех парусах!», спустился по лестнице с юта на шканец. У колокола его поджидал высокий крупный мужчина в рясе и плоской шапочке, прикрывавшей бритую тонзуру.

– Почему не спите, святой отец? – спросил Картахена. – Гадаете по звездам?

– Звезды? – усмехнулся Санчес де ла Рейна. – Нас ведут вон те огни, – он показал на «Тринидад». – Капитан-генерал не слушает разумных советов, не делится планами с капитанами.

– Магеллан – опытный моряк, – возразил инспектор. Неприятное чувство уязвленного самолюбия укололо его. – Вы знаете другой путь к Земле Святого Креста?

– Он слишком высокомерен… Окружил себя родственниками и глупыми мальчишками.

– Вы об отце Антонии? – догадался Картахена.

– Он извращает