Фау-2 - Роберт Харрис

стояли несколько стульев и микрофон на низком помосте. Рядом сидели протестантский пастор и католический священник. Перед ними выстроились двенадцать гробов, каждый покрыт флагом со свастикой и увенчан фуражкой погибшего. Почётный караул стоял по стойке «смирно». Вид этих одиноких фуражек в сочетании с печальной музыкой произвёл на Графа ошеломляющее впечатление. Всё было как в Пенемюнде. Он снял фуражку и вытер глаза рукавом.

Зайдель с беспокойством посмотрел на него:

— Всё в порядке, Граф?

— Да, я в норме.

Они поднялись на трибуну и нашли последние свободные места. Сослуживцы встали, пропуская их. Только они сели, как на ипподром выехал «Мерседес» Каммлера. Он медленно проехал вдоль трибун и остановился перед гробами. Из передней двери вышел Каммлер. Из задней — полковник Хубер и ещё один высокий офицер СС. Все трое встали перед гробами спиной к собравшимся, вытянули руки в нацистском приветствии, затем поднялись на помост и заняли места. Почтительно, в присутствии мёртвых, они сняли фуражки. Восточный ветер, дувший с самого рассвета, поднимал края флагов со свастикой и трепал густые светлые волосы второго офицера СС. Тот поднял руку, чтобы пригладить их, — и одного этого жеста было достаточно, чтобы Граф узнал его, ведь он видел его тысячу раз — на продуваемом всеми ветрами пустыре Ракетного аэродрома в Берлине, на полигонах Куммерсдорфа, на побережье Боркума, на берегу Балтики в Пенемюнде, на равнине Близны в Польше...

Раздался барабанный бой. Все встали. Оркестр заиграл «Ich hatt' einen Kameraden» — солдатскую песню-плач. Тысяча голосов подхватила слова:

Когда-то был товарищ у меня —

Нет друга лучше, это знаю я.

В поход, в поход! — звучал тогда сигнал,

Со мною рядом в ногу он шагал,

И в ритме слаженном наш шаг звучал…

Фон Браун пел вместе со всеми, но всё это время его беспокойный взгляд скользил по трибунам — туда-сюда, вверх-вниз, снова туда-сюда — пока, наконец, не остановился на Графе.

Граф отвёл глаза.

Остальная церемония прошла для него как в тумане — гимны, благочестивые проповеди двух священников, панегирик Хубера («Они пали, служа Отечеству, отдав жизни за наше святое дело…»). В мыслях его проходил парад призраков — Карин на пляже в тот последний вечер, девушка в борделе, стоящая над ним с ножом, Вамке с канистрой керосина в момент перед смертью, человеческие останки, разбросанные вокруг воронки от взрыва ракеты, тени рабов, бредущих по туннелям Нордхаузена. Только услышав голос Каммлера — хриплый, отрывистый, сделавшийся ещё более металлическим от усиления — он заставил себя вернуться в настоящее.

Генерал СС стоял у микрофона с листом бумаги в руках. Граф попытался сосредоточиться, уловил обрывки слов — «крестовый поход за западную цивилизацию… историческое предназначение фюрера… окончательная победа обеспечена…»

Он торжественно поднял бумагу.

— Солдаты Дивизии Возмездия! Я хочу зачитать вам следующее сообщение из Рейхсминистерства народного просвещения и пропаганды. «По состоянию на сегодня Фау-2 разрушили три моста через Темзу в Лондоне. Здания парламента серьёзно повреждены. В радиусе пятисот метров от Лестер-сквер не осталось ни одного уцелевшего строения. Пикадилли-сёркус также разрушен. Тауэр пострадал от мощной ударной волны». Пусть это станет их эпитафией.

Он сложил лист и убрал его во внутренний карман.

— Наши товарищи пали не напрасно! И ваша служба не напрасна! Каждая ракета наносит врагу сокрушительный удар! Мы — Дивизия Возмездия! Мы победим! Хайль Гитлер!

Молчание, последовавшее за этими словами, явно смутило его. Он опустил руку и отступил от микрофона. Взглянул на фон Брауна, потом на Хубера, тот кивнул командиру почётного караула.

— Приготовиться к залпу!

Солдаты вскинули винтовки к небу.

— Огонь!

Выстрелы прокатились над ипподромом. Солдаты перезарядили.

— Огонь!

Перезарядка вновь.

— Огонь!

Когда эхо последнего залпа стихло, Граф поднялся. Он уже принял решение и хотел уйти до того, как фон Браун успеет с ним заговорить.

Зайдль схватил его за руку:

— Куда так спешишь?

— Нам ведь предстоит запуск, помнишь?

— Всё равно тебе стоит отдохнуть.

— Я подготовлю ракету — и тогда отдохну, обещаю.

Фау-2 ждала его на ложементе под деревьями. Он велел капралу открыть второй управляющий отсек.

Тот замялся.

— Но ведь утром был третий.

— А теперь второй.

Солдат подчинился. Они все знали доктора Графа; ему доверяли. Добираться до нужного места было неудобно. Графу пришлось лечь на спину под ракету и на ощупь работать вслепую. Обеими руками он ощупал фанерную платформу, пока не нащупал часовой механизм программы — небольшое устройство размером с ладонь — и разорвал провода.

Он выбрался из-под фюзеляжа.

— Всё. Можете закрывать отсек.

Он снова шел рядом с ракетой, пока ее буксировали к крану. Стоял, наблюдая, как её перемещают на мейллерваген. Он не стал просить подвезти его к стартовой площадке — времени было предостаточно. Граф неторопливо пошел по дороге через лес, выбрал подходящее место, разложил пальто и сел. Выкурил пару сигарет, прислушиваясь к звукам рощи. Впервые за многие недели он чувствовал покой. В голове — приятная пустота. Он просидел так почти час, затем поднялся и продолжил путь.

Ракета уже стояла на стартовом столе, полностью заправленная. Электрические тесты были завершены, кабели отсоединены. Солдаты готовились снять испытательные платформы с вертикальной стрелы мейллервагена. Рядом с ними, с блокнотом в руках, наблюдал штурмшарфюрер Бивак.

— Всё ещё собираете данные, как я вижу, — весело сказал Граф.

— Думаю, это событие заслуживает внимания, не так ли? Всего второй случай в истории, когда ракету запускают напрямую по британской армейской части?

— Заслуживает… наверное, можно так сказать. — Затем он добавил, как бы невзначай: — Я просто хочу ещё раз проверить трансформатор.

— Не нужно, доктор. Всё уже проверено. Всё работает отлично.

— Тем не менее — у нас было столько сбоев. Вспомните, что случилось с лейтенантом Штоком. Дайте мне всего пять минут.

Не дожидаясь возражений, он начал подъем.

Какая же она огромная, подумал он. Какая мощь! Даже сквозь тонкую металлическую оболочку он ощущал дремлющую в ней энергию. Это было великое творение, без сомнений. Она заслуживала иного назначения. Он продолжал подниматься, ступенька за ступенькой, пока не добрался до самой верхней платформы. Извлек из кармана отвертку, открыл отсек № 3. Внутри, рядом с металлическим куполом гироскопа крена и рысканья, находился радиоприемник. Он протянул руку с плоскогубцами и перерезал электрическое соединение, затем закрыл отсек и вновь закрепил его винтами.

Спустившись на землю, он сказал:

— Вы были правы. Всё в порядке. Наслаждайтесь запуском, Бивак.

Он махнул в сторону машины управления огнем и показал поднятый большой палец. Гидравлическая стрела была отсоединена от ракеты. Мейллерваген отогнали назад.

Граф