Карл Смелый. Жанна д’Арк - Александр Дюма

Имел ли Людовик XI какое-нибудь отношение к этой смерти? В этом нет ничего невозможного, ибо он горячо желал ее. Все очень просто: разве не был он прежде всего отцом королевства, а не братом герцога Гиенского и разве не было доблестным поступком пожертвовать личными чувствами ради государственной необходимости?

И эта необходимость самым страшным образом про­явилась в смерти герцога Гиенского!

Вот что король написал Даммартену:

«Господин главный распорядитель! Я получил известие, что герцог Гиенский при смерти; помочь ему уже ничем нельзя: один из самых близких к нему людей уведомил меня об этом посредством нарочного; он полагает, что герцог проживет не более двух недель; больше ему не про­держаться. Если ко мне поступят новые известия, я незамедлительно дам Вам об этом знать. Чтобы Вы были уверены в надежности того, кто присылает мне новости, сообщаю, что это монах, вместе с которым герцог Гиенский читает псалмы и молитвы.

Так что я пребываю в сильном смятении и осеняю себя крестным знамением с головы до ног. Прощайте!

Монтиль-ле-Тур, 18 марта».

Смерть герцога случилась настолько вовремя, чтобы вывести короля из затруднительного положения, в кото­ром он находился, что мало людей, особенно из числа его врагов, считали его непричастным к этому событию.

Подтверждением слуха о братоубийстве служит рас­сказик Брантома. Разумеется, за что купили, за то и про­даем: сиру де Бурдею на слово верить нельзя.

Он рассказывает вот что:

«Шут герцога Гиенского, весьма забавный малый, пере­шедший после смерти своего хозяина на службу к королю, услышал, как тот, полагая, что он находится в церкви Богоматери Клерийской один, в следующих выражениях молился своей святой заступнице:

"О всеблагая моя госпожа, милостивая моя повелитель­ница, великая моя подруга, в коей я всегда нахожу под­держку, прошу тебя молиться за меня Богу и быть моим ходатаем перед ним, чтобы он простил мне смерть моего брата, отравленного мною при посредстве подлого настоя­теля аббатства Сен-Жан, Сознаюсь в этом тебе как своей всеблагой заступнице и повелительнице. Но что мне оста­валось делать? Ведь он только и делал, что сеял смуту в моем королевстве! Добейся же для меня прощения, а я осы­плю тебя за это дарами"»[22]

Как бы то ни было, Карл Бургундский был чересчур заинтересован собирать эти слухи, чтобы позволять им стихать; он сделал их темой грозного воззвания и вторгся во Францию, как если ему было поручено осуществлять правосудие Господне.

Он объявил королю беспощадную войну огнем и мечом.

Вначале он подошел к небольшому городку Нель. Его защищали пятьсот местных лучников под командованием капитана Пти-Пикара. Они не только отказались вести переговоры, но еще и убили герольда, явившегося к ним от имени герцога.

Что же касается жителей города, то они вовсе не желали подвергать себя опасностям, связанным с при­ступом, и потребовали вступить в переговоры. Вольным лучникам была дарована жизнь, но при условии, что они сдадут оружие. Разоружение и в самом деле уже нача­лось, как вдруг несколько лучников, не пожелавших сдаться, убили двух бургундцев.

После этого все договоренности были расторгнуты. Герцог прибыл как раз в ту минуту, когда солдаты устре­мились в город, и, поскольку ему рассказали, что про­изошло, он первый воскликнул: «Смерть им!»

Всем вольным лучникам, которых смогли схватить живыми, отрубили кисть руки. Капитана повесили. Все жители города, включая женщин, стариков и детей, погибли в массовой резне. Герцог ездил верхом по ули­цам и восклицал:

— Вот такие плоды приносит дерево войны!

Он въехал в церковь, где солдаты приканчивали всех укрывшихся там людей; его лошадь стояла по копыта в крови.

— Что ж, дела идут хорошо, — произнес, — я вижу, у меня тут прекрасные мясники!

Через день настала очередь Руа. В этой крепости был сильный гарнизон: тысяча четыреста вольных лучников и две сотни копейщиков под командованием сира де Муи и сира де Баланьи. Дворяне желали обороняться, однако вольные лучники, опасаясь, что им отрубят кисти рук, как лучникам в Неле, соскользнули с крепостных стен и сдались бургундцам. Оставшись одни, рыцари повели переговоры об условиях сдачи; им оставляли жизнь, но они должны были сдать свое оружие и из города выйти в обычных камзолах и с палкой в руках.

Двадцать седьмого июня герцог уже стоял перед Бове.

Людовик XI, который находился в Бретани и был занят тем, что захватывал Машкуль и Ансени, бросил взгляд на северо-восток.

Придя в великое удивление, он приказал коннетаблю де Сен-Полю снести Нель с лица земли, разрушить небольшие крепости и оборонять только крупные. Однако Сен-Поль ничего этого не сделал! Политический нетопырь, он получил свое звание во Франции, однако владения его находились в Бургундии и Пикардии.

Король во второй раз отправил ему письменный при­каз снести небольшие крепости и защищать только круп­ные, однако Сен-Поль снова не подчинился. Именно тогда и были захвачены Руа и Мондидье.

Зато Сен-Поль, со своей стороны, слал королю письмо за письмом, торопя его выступить против герцога Бур­гундского. О, на этот раз король распознал предателя! Выпустить из рук герцога Бретонского, которого он уже собирался раздавить, — Людовик XI не был настолько глуп.

Он отправил в Пикардию свое второе «я», Даммартена, смертельного врага коннетабля. Сен-Полю было прика­зано разделить с ним командование.

С этого времени король мог спать спокойно: за конне­таблем был установлен надзор.

Мы уже сказали, что Карл прибыл к Бове. Это была как раз одна из тех крепостей, которые следовало обо­ронять; тем не менее она не имела никакого гарнизона; однако в предшествующую ночь туда вошли сир де Бала- ньи и несколько дворян, которым пришлось капитулиро­вать в Руа.

Филипп де Крев-Кёр, командовавший бургундским авангардом, атаковал город со стороны Лимасонских ворот, наименее укрепленных.

К несчастью для герцога, жители Бове, узнав с какой жестокостью он повел себя в отношении обитателей Неля, решили держаться до последней крайности; их решимость была настолько твердой, что они даже не пожелали вступить в переговоры с герольдом, которого послал к ним сир д'Эскерд.

Город