Путь в бессмертие - Николай Архипов

был и вот что тебе сказать должен. За рекой мелкие деревни пойдут. Там крупных сил нет, они все сейчас к Вене жмутся. Так, остатки комендантских рот. Командованием решено организовать несколько групп по их уничтожению. Вот одну такую группу я тебе и поручу возглавить. Даже не спрашиваю, справишься ли. Уверен, что не подведёшь.

– Так точно, не подведу, товарищ капитан.

– Вот и я так думаю. А сейчас отдыхай. Вон как раз и кухня подоспела.

Рано утром началось форсирование. В бой как обычно вступили сходу, и, сломив сопротивление врага, двадцать пятая дивизия стала продвигаться вглубь Австрии, пока не дошла до станции Мархег, где и встретила ожесточённое сопротивление немцев. По всему было видно, что бои предстояли затяжные.

– Один, два, три… двенадцать, – Считал Осипов. – Чёртово отродье, отдохнуть не дадут.

С момента форсирования дивизион не останавливался ни на минуту. Если не стреляли, то двигались, а если не двигались, то стреляли. И так без конца. Вымотались, сил нет. Кухня, к тому же, как всегда, безнадёжно отстала. Животы от голодухи к спинам подтянулись. Встали перед дорогой с надеждой передохнуть, но не получилось. Поступил приказ взять станцию Мархег во что бы то ни стало. Командование Красной армии по приказу Сталина рвалось к Вене, и ни о каком отдыхе не могло быть и речи.

– Есть! Так точно! – ответил в телефонную трубку Осипов, и в запале бросил её на рычаги аппарата. – Будут спрашивать, я в дивизион ушёл.

Отдав приказ, капитан тут же, не выходя из блиндажа, завалился спать. У него просто не оставалось сил даже выйти наружу. К тому же день уже склонился к закату, и наступала непроглядная темнота. А какая война в темноте, да ещё на голодный желудок?! Тем более, кругом стояла мёртвая тишина. Рядом с ним уже как час залихватски храпел командир стрелкового батальона Красильников. Тот тоже был вымотан до последнего, что ни на есть предела. Не успел Осипов заснуть, как снова загудел телефон, но его уже никто не слышал. Все спали. Не прошло и часа, как в блиндаж ворвались три офицера.

– Это что за самоуправство! – заорал подполковник при виде безмятежно спящих капитанов. – Встать, вашу так!..

Осипов вскочил и вытянулся перед офицерами. Рядом пристроился взлохмаченный спросонья Красильников.

– В дивизион подались?! Дрыхните, сукины дети?! Лежбище себе устроили?! – продолжал орать взбешённый подполковник. – Под трибунал пойдёте оба! Чтобы через пять минут и духу вашего здесь не было! В шести километрах займёте позиции перед станцией Мархег! Выполнять немедленно!

Иван в это время тоже спал. Прямо у орудия. Благо, что дни стояли тёплые, да и ночи тоже. Кругом начали цвести сады, и дурман цветов стоял головокружительный. Не хотелось не только что-то делать, даже думать было уже невмоготу. Так их измотала эта гонка. Иван спал. Спал как младенец, посапывая и улыбаясь во сне. Снилась ему родная сторона. Поле, полное вызревшей ржи. На поле работала его бригада. День стоял солнечный, солнце палило нещадно, выжимая пот и слёзы. Бабы и девки скирдовали солому. На самом верху стояла Лида и укладывала верхушку скирды. Это был самый ответственный момент. От того, как закончить скирду, зависела долговечность соломы. Лида ходила по самой кромке и хитро посматривала на Ивана, а он стоял внизу и боялся, что она вот-вот свалится прямо на вилы снизу подающих огромные снопы сена баб. Он силился что-то крикнуть, но и слова вымолвить не мог, только рот открывал, да всё впустую. А Лида смотрела на него и уже откровенно смеялась. Тогда Иван шагнул к скирде, чтобы убрать вилы, но тут кто-то схватил его за плечо. Мало того, что схватил, ещё и стал трясти. Иван дёрнул плечом, но всё без толку. Тогда Иван, вконец обозлившийся, резко повернулся и прямо перед собой увидел лицо Фёдора.

– Ваня, вставай, – Фёдор в очередной раз встряхнул Ивана. – Выступаем.

– Что? А вилы где? – вскочил Иван.

Фёдор сначала застыл от удивления, потом заржал:

– На вилы нас комбат посадит, если не тронемся с места. Всё, Ваня, сенокос закончен. Пора и в дорогу.

– Чёрт. Приснится же такое, – помотал головой Иван и растёр руками лицо. – Орудие прицепили?

– Харитон с Абдуллой цепляют, – собираясь, проговорил Фёдор. – Я удивляюсь только одному. Ничего у нас не меняется. Кухня так и не приехала, поспать не дали. Гонят в ночь неизвестно куда. Пехота уже упылила, а нам теперь догоняй её. Хотя им что. Собраться только подпоясаться.

Шли в кромешной темноте какими-то бесконечными садами, потом вышли в поле. Стало немного виднее, но всё равно ни пса было не разобрать. Наступали с усталости и спросонья друг на друга, брели как во сне. Харитон топал рядом с орудием, держась за передок, и без конца бормотал что-то себе под нос. Потом замолк, от орудия отцепился и пошёл в сторону, покуда не споткнулся и не упал. Денис, шедший за ним, без слов подошёл к Харитону и помог ему подняться. Дальше они пошли вместе.

– Дожили. Спим на ходу, как лошади, – зевнув так, что скулы затрещали, пробормотал Фёдор. – Слышь, Ваня, пристрели меня, я хоть отосплюсь.

– Не мели ерунды, смотри лучше под ноги, а то не ровен час, грохнешься, как Харитон. Собирай тебя потом.

Вдруг где-то впереди застрекотали пулемёты, защёлкали винтовки. Сон в момент как рукой сняло. Куда что и девалось.

– Но, родимые! Давай, ребята! – закричал Иван, ударив по крупу ближайшую лошадь.

Вскоре они увидели горящие машины и в их свете движущиеся танки.

– Приготовиться к бою!

Пока устанавливали орудия, Осокин вглядывался в поле, где шёл бой. По сути дела, он должен был идти вместе с Красильниковым, но отстал и тащился на коне рядом с артиллерией.

– Двенадцать, – прошептал он. – Ничего, один уже горит. Осталось немного.

– Батарее! Прицел восемь, пять! Бронебойным! По танкам! Орудие!

Прямо через головы стрелков с диким свистом полетели снаряды. Не прошло и получаса, как остатки немцев исчезли в тумане. На поле остались гореть семь танков и три машины.

Уже после боя стрелки рассказывали, как было дело. Они тоже, как и артиллеристы, сонно брели в темноте, пока не дошли до предполагаемой позиции. За ними всю дорогу тащился штабной связист и каждые полчаса докладывал об обстановке. Прибыв на место, трубку взял капитан Красильников, доложился и после этого отдал приказ окопаться. Землю рыли кое-как, на последнем дыхании. Казалось, что всему этому конца края не будет. Но вот со стороны станции послышался шум моторов. Люди настороженно замерли, вслушиваясь в нарастающий гул. И тут случилось чудо.