Жуков. Маршал на белом коне - Сергей Михеенков

«Если не получится из меня хороший начальник Генштаба, буду проситься обратно в строй…»

Хорошим генштабистом Жуков так и не стал. Кажется, он и сам в какой-то момент понял, что попал не в свою стихию. Но школу Генштаба пройти ему всё же довелось. И она, эта суровая и напряжённая школа рядом с Верховным главнокомандующим, стала для него одной из необходимых ступеней роста.

В Генштаб Жукова пригласили в феврале 1941 года.

Осенью и в начале зимы в КОВО кипела работа. Жуков накручивал командный состав, торопил, всячески подгонял. В его руках был самый крупный военный округ. Да и географически он лежал на пути всех неприятелей, которые когда-либо вторгались в пределы России. В декабре Жуков отбыл на совещание высшего командного состава РККА. В Москву поехал с докладом. Текст выступления ему помог подготовить начальник штаба 12-й армии и бывший однокашник полковник Баграмян.

Из «Воспоминаний и размышлений»: «Совещание состоялось в конце декабря 1940 года. В его работе приняли участие командующие округами и армиями, члены военных советов и начальники штабов округов и армий, начальники всех военных академий, профессора и доктора военных наук, генерал-инспектора родов войск, начальники центральных управлений и руководящий состав Генерального штаба. На совещании всё время присутствовали члены Политбюро А. А. Жданов, Г. М. Маленков и другие. <…>.

Всеобщее внимание привлёк доклад командующего Западным особым военным округом генерал-полковника Д. Г. Павлова „Об использовании механизированных соединений в современной наступательной операции“ Дело в том, что до 1940 года у нашего военно-политического руководства не было твёрдого понимания значения способов и форм применения крупных танковых и механизированных соединений типа корпус — армия в современной войне. В своём хорошо аргументированном выступлении Д. Г. Павлов умело показал большую подвижность и пробивную силу танкового и механизированного корпусов, а также их меньшую, чем других родов войск, уязвимость от огня артиллерии и авиации.

Мой доклад „Характер современной наступательной операции“ был также встречен хорошо. Участники совещания сделали ряд ценных дополнений и критических замечаний.

Все принявшие участие в прениях и выступивший с заключительным словом нарком обороны были единодушны в том, что, если война против Советского Союза будет развязана фашистской Германией, нам придётся иметь дело с самой сильной армией Запада. На совещании подчёркивалась её оснащённость бронетанковыми, моторизованными войсками и сильной авиацией, отмечался большой опыт организации и ведения современной войны.

Мы предвидели, что война с Германией может быть тяжёлой и длительной, но вместе с тем считали, что страна наша уже имеет всё необходимое для продолжительной войны и борьбы до полной победы. Тогда мы не думали, что нашим вооружённым силам придётся так неудачно вступить в войну, в первых же сражениях потерпеть тяжёлое поражение и вынужденно отходить вглубь страны.

Все выступавшие считали необходимым и в дальнейшем продолжать формировать танковые и механизированные соединения типа дивизия — корпус, с тем чтобы иметь равное соотношение в силах с немецкой армией. Много говорилось о реорганизации, перевооружении ВВС, противовоздушной и противотанковой обороны войск, а также о необходимости перевода артиллерии на механическую тягу, чтобы повысить её подвижность и проходимость вне дорог.

В целом работа совещания показала, что советская военно-теоретическая мысль в основном правильно определяла главные направления в развитии современного военного искусства. Нужно было скорее претворить всё это в боевую практику войск. На основе выводов совещания через некоторое время были предприняты дальнейшие меры к повышению боевой готовности войск приграничных округов, совершенствованию штабного мастерства. В округах прошла новая волна крупных оперативно-стратегических игр и учений, разрабатывался план обороны госграницы, укреплялась организованность в войсках.

Анализируя проблемы организации обороны, мы тогда не выходили за рамки оперативно-стратегического масштаба. Организация стратегической обороны, к которой мы вынуждены были перейти в начале войны, не подвергалась обсуждению.

После совещания на другой же день должна была состояться большая военная игра, но нас неожиданно вызвали к И. В. Сталину.