Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера - Алексей Шерстобитов

«…оставьте их: они — слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму».

(Евангелие от Матвея Гл. 15 ст. 14)

Уйти от всего, просто сказав: «Ребята, мне с вами не по пути»? Или отказаться, как рассуждают некоторые газетчики или ведущие ТВ программ?

Дело не в том, что они, журналисты, никогда не стояли перед таким выбором и, скорее всего, не будут стоять. Дело даже не в том, что и девяностые-то прошли для них совсем в другом ракурсе, чего, кстати, не скажешь об операх МУРа — те то, отведя взгляд в сторону, всё понимают и иногда, наверно, молятся, что их жизнь сложилась так, а не иначе. И вопрос для них стоит не в осуждении, а в том, будет ли человек, выйдя на свободу, продолжать прежнее или все же одумался?

Позволю себе продолжить: и дело даже не в том, что что-то нужно написать или сказать, и это написанное или сказанное должно, во-первых, звучать, во-вторых, не выходить из общепризнанных разрешенных рамок, а в том, что невозможно понять со стороны ход мыслей людей, стоящих перед выбором, где на одной чаше весов — преступление, а на другой — страх и цена заведомо неподъёмная. Как примеры и осуждение тому времени лежат и гниют кости тех, кто даже не отказался, а просто высказал некоторое осуждение, причем не содеянному, а необходимости делать это, или недовольства, а иногда просто сделав что-нибудь неудачно!

Только святые могли подобному сопротивляться, становясь мучениками и страстотерпцами. Но начинали они с себя…. собою и заканчивали. Мы же слабы и далеко не мудры, зато горделивы и меркантильны. Иногда я ловил себя на мысли, что мне даже нравится, когда люди, испуганные рассказами обо мне и предупреждениями «старшеньких» о том, что этот человек любого найдет и превратит в пепелище не только дом и его самого, но и всю его семью, опускали глаза и отводили взгляд, стараясь не вызвать недовольства или подозрений. В том числе и этим держалась железная и даже репрессивная дисциплина. И, слава Богу, что никого из своих я не искал и в пепелище не превращал. А Олег Пылёв настолько заигрался, что на сообщённые ему сведения следователем в комнате допросов тюрьмы о моем задержании, подошел к окну и с выдохом облегчения сказал: «Наконец-то, теперь хоть к окну подойти можно!» О чем мне и сообщил чуть позже И.А. Рядовский — старший следователь по особо важным делам, наверное, чтобы с улыбкой посмотреть на мою реакцию.

Хотя, чести ради, нужно сказать: одному человеку, а именно Сергею Елизарову удалось уйти без особого напряжения. Правда, он сводный брат обоих Пылёвых и уйдя, оставался на виду, занимаясь частным извозом на своей «Газели».

А вот крестника своего Олег не пожалел, когда тот не просто попытался уйти, но даже в монастырь скрылся. Достал и позаботился о нём как «крёстный отец», даже не предав тело земле на кладбище и не дав его душе последнего облегчения. Подобная же участь постигла и второго крестника. Того, якобы после передозировки наркотиков, вынесли в последний путь в коробке из-под холодильника в потерянном навсегда направлении.

Была ли возможность у «главшпанов» откреститься, уйти в тень и жить на скопленном добре — не мне рассуждать. Знаю, что любой бизнес чахнет без личного надзора, даже если поддерживать его драконовскими ме-шдами, а именно так они и сделали. С 1995 года, если не раньше, Андрей не появлялся в России, Олег — очень редко, но метко. Отдай они бразды правления «Шарапу», «Лысому» или «Шарпею» и «Шульцу» — не факт, что те не захотели бы избавиться от тех, кто их помнил «никем» и «ничем», или не захотели бы сэкономить на их долях, без чего братья вряд ли захотели бы уйти.

История знает лишь единичные подобные случаи: Сулла и Диоклетиан оставили свои посты диктатора и императора, соответственно, последний правда ненадолго. Можно вспомнить Иоанна IV Васильевича, да личность Симеона Бекбулатовича ясно говорит, зачем он покинул трон, а кровавые последствия подтверждают очевидное.

Да и кто бы им поверил — Пылёвы ушли от дел!? Исчезнуть — дело другое, но родственники, а потом власть и неограниченные возможности, сконцентрированные в твоих руках, отдать крайне тяжело. Я исчезал от отца, сестры и остальных родственников на восемь лет, от жены и друзей — почти на три года, в мыслях они меня похоронили, хоть и получали финансовую поддержку якобы от «профсоюза», но скажу вам: исчезни я по сей день — был бы толк, но это 20 лет! Нужна ли такая жизнь?! Фактически я провел 14 лет в «бегах», насыщенных всем, о чем можно прочитать только в книгах, и не дай Бог испытать это на себе кому-либо.

А рядом жили обычные люди со своей спокойной суетой, в разных по благополучности семьях, и я им завидовал, прежде всего, из-за понимания: у меня такого не будет никогда! И несчастная женщина, которая меня полюбит, и сироты-дети, которые от меня родятся! Вот наказание много тяжелее всего, что может придумать изощренный мозг и ощущаемое уже тогда. Хотя надежда теплилась в душе, ведь многим удаётся не только избежать наказания и жить в шикарных условиях, но даже становиться общественными деятелями, меценатами, чиновниками, губернаторами, а то и депутатами — «народными избранниками» и гораздо выше. Но их жизнь в страхе, хоть и наполненная роскошью и показухой, а у меня после суда появилась надежда, может быть, призрачная, но на всё воля Божья.

И, может быть, просуетившись несколько десятилетий в армии, криминале и тюрьме, я смогу обрести семью и покой, конечно, отдавая себя уже не детям и юной, и желанной, а внукам и любимой, и всегда для меня молодой женщине…