Войны Рима в Испании - Гельмут Симон

Годы после Персеевой войны были для Римской империи временем спокойствия^[11]. Мелкие операции, то тут, то там проводившиеся на границе (см.: Liv., per. 46), были настолько незначительны, что в сенате стали опасаться за сохранение боеспособности римского и италийского населения (Polyb., XXXII, 23, 6—9)^[12]. Вскоре, однако, основания для таких опасений исчезли. С 154 г. начались «смуты и волнения», которые, как оказалось, продержали римлян в напряжении долгие годы (Polyb., Ill, 4, 12; 5, 1). Смута не ограничилась своим первоначальным очагом, Испанией, но способствовала возникновению конфликтов и в других областях Средиземноморья, а когда благодаря римским победам они завершились, пожар испанской войны пылал еще не один год.

В провинции Hispania Ulterior нормальное развитие началось уже за несколько лет до 168 г.^[13] Тиберий Семпроний Гракх, консул 178 и 163 гг., предпринял в качестве претора и пропретора последний на тот момент важнейший поход против кельтиберов и в 178 г. завершил его эпохальным для этих народностей мирным договором. Этот мирный договор, который был признан сенатом (Polyb., XXXV, 2, 15), подробно регламентировал отношения кельтиберских племен с Римом (Арр. Iber., 43, 179; Liv., XL, 50, 5; Plut. Tib. Gr., 5; кроме того, упомянут: Liv., per. 41; Арр. Iber., 48, 205). Племена по сю сторону Эбро — лузоны, беллы и титты — попадали в прочную зависимость от Рима: они должны были платить трибут и, если того потребуют римляне, предоставлять вспомогательные войска (Арр. Iber., 44, 182—183). Они не должны были основывать новые укрепленные пункты.^[14] Ареваки же (Дальняя Кельтиберия), напротив, сохраняли независимость, являясь «свободными» и «друзьями» римлян. В последующие годы произошла дальнейшая нормализация отношений в Hispania Citerior: племена к югу от Эбро были освобождены от обязанности платить трибут и поставлять войска,^[15] правда, как обычно, с оговоркою, что это послабление действует лишь до того момента, пока того желает сенат (Арр. Iber., 44, 183). Племена Ближней Кельтиберии развивались сравнительно благополучно (это ясно засвидетельствовано в отношении Сегеды, ситуация вокруг которой стала поводом к войне: Diod., XXXI, 39). Имевшие место столкновения были незначительны (Liv., XLI, 26; 28, 6; XLIII, 4, 1-4; per. 43; Act. Triumph. CIL, I, l², p. 48; Obseq., 10; Flor., 1, 33, 14 = II, 17, 14).

He столь ясно, как обстояли дела в Hispania Ulterior, где с давних пор жили лузитаны, с которыми пришлось воевать римлянам. Одновременно с Гракхом Луций Постумий Альбин, впоследствии консул 173 г., победил лузитан и в том же году, что и Гракх, т. е. в 177 отпраздновал триумф. О договорах между римлянами и туземцами мы ничего не знаем, о столкновениях в последующие десятилетия известно мало. Однако общие представления о ситуации того времени в целом позволяют нам предполагать, что и в этой провинции царило относительное спокойствие.

Все изменилось — и, как казалось, внезапно — в 154 г.^[16] Лузитаны во главе с неким Пуником в одном сражении разбили преторов обеих испанских провинций.^[17] Погибло 6000 римлян, среди которых оказался квестор Теренций Варрон. Лузитаны, чьи земли граничили с провинцией, еще не входя в ее состав, вторглись на подвластную римлянам территорию, подвергая ее грабежу, и одержали победу над подоспевшими для борьбы с ними римскими наместниками. Это были Маний Манилий, впоследствии консул 149 г., и Луций Кальпурний Пизон Цезонин: первый — предположительно наместник Hispania Citerior, а второй — Ulterior^[18]. О месте и каких-либо подробностях сражения сведений не сохранилось. Можно лишь предполагать, что ближняя провинция приняла на себя основную тяжесть удара, что битва произошла в землях карпетанов^[19], относившихся к Hispania Citerior^[20], и что там же служил и погибший в бою квестор Варрон. Во всяком случае, ответные меры римлян однозначно концентрировались на Ближней Испании. Едва ли это могло объясняться только нараставшим там обострением ситуации из-за конфликта с Сегедой (см. с. 35 и далее).