Далекий край. Первое открытие - Николай Павлович Задорнов

Бичинга со злорадством поглядывал на дядюшку Дохсо: «Вот когда вы снова пришли ко мне, проклятые!»

Видно было в отблесках пламени, как ужаснулся старик, когда Бичинга назвал имя Чумбоки.

– Брат с сестрой живут! – крикнул шаман. – Брат с сестрой живут! От этого непременно черти родятся.

Бичинга заплясал и замахал какой-то тряпкой перед очагом.

– Вот они, духи! Злые духи! – вопил Бичи. – Брат живет с сестрой, и они вылетают из сестры. От кровосмешения родятся!

Тени, черные, похожие на птиц, летели на стене непрерывной вереницей.

– Носатые, черные, с красными глазами! – кричал Бичи. – Вон, вон они! Это они из утробы вылетают. Это оспы духи. Вот где оспы причина! Вот откуда оспа является!

Многие пришли в исступление.

– Все понятно! – угодливо пролепетал лысый Алчика.

У всех на глазах черти летели по стене, как гуси в перелет.

Шаман бросил бубен и в изнеможении повалился на кан. Бичинга знал, что теперь несдобровать Чумбоке и его толстушке.

Дядюшка Дохсо схватился за голову. Правда все это? Или подстроено? Теперь уж не только Чумбоке беда, но и родной дочери.

«А что, если я их предупрежу?»

Дядюшка Дохсо ткнулся в дверь с намерением помчаться к лодке. Но какие-то чужие люди его схватили в дверях и потащили к шаману. Кто-то ударил его. Сородичи оцепенели.

Шаман поднялся:

– А-а! Хочешь убежать? Бойся! Сгоришь!

– Врешь! – заорал Дохсо.

Вдруг вспыхнуло пламя и охватило всех, а более всего Дохсо. Он упал в ужасе на колени. Никто не сгорел. Все целы.

Толпа бросилась к дверям. Светало. Чуть краснело небо за лиственницами. На белой реке плыли черные деревья с лохматыми корневищами…

Дохсо умолял, хватал людей за руки.

– Поедем! Поедем! – кричали ему.

Его насильно втащили в лодку.

Чумбока и Одака, отделившись от всех, жили на маленьком островке, опасаясь оспы. В эти дни многие разъехались из деревень и жили по островам. Рыба и дичь были всюду. Брат Удога с семьей отправился вглубь сплетений проток, на какой-то одному ему известный остров, на котором растет лес, бьют родники, живут лоси и есть озеро, уровень которого выше, чем вода в реке.

Некоторые уезжали и умирали на островах, гибли их дети.

Чумбока и Одака построили берестяной шалаш. Одака сплела камышовые коврики. Она вышивала новый халат и отделывала его желтыми, оранжевыми и розовыми морскими ракушками с зубчатыми отверстиями, как ротики маленьких зверьков. И у нее были а-чен, такие крошечные малютки – денежки – подарила ей Дюбака с подолов старых халатов. Когда идешь, то весь халат чуть слышно позванивает.

Вон Денгура, он уже в пожилом возрасте, а ради щегольства проткнул себе нос и вставил туда кольцо. С годами к нему пришла страсть франтовства. А Одака – молоденькая, ей ли не порадоваться! Так рассуждал Чумбока. Ружье, на случай опасности, у него всегда со свежим сухим зарядом.

Но когда ветер, холодно, каждому хочется согреться и бывает, что какой-нибудь прохожий выйдет из лодки на остров, Чумбока позовет к костру. Хорошо бывает выпить, поговорить по душам, посидеть веселой компанией.

– Вон едут к нам лодки! – сказал ей Чумбока. – Что-то рано сегодня люди поднялись.

– Почему так быстро гребут? Не случилось ли чего-нибудь? – встревоженно спросила женщина, держа подбору невода, в котором, отражая взошедшее солнце, плескались рыбины.

Это были сазаны, круглые и золотистые.

Казалось, груду солнц поймали неводом счастливые супруги.

Лодки шли прямо к острову. Чумбо увидел знакомых и родных со злыми лицами.

– Эй, вы, взбесились, что ли! – весело крикнул он. – Идите, угощу вас тало́й. Хватит гоняться!

Чумбо решил, что пьяные старики затеяли гонки.

Дохсо увидел родную дочь и зятя, которых он так любил. Он задрожал. Ему хотелось защитить дочь, но в то же время он так запуган шаманом, что даже забыл про главное, что ему не жаль собственной жизни. А сейчас он боится. Но он пересилил страх и истошно закричал:

– Ода…

Ему заткнули рот. Кто-то сказал:

– Это твое счастье, что можешь спасти весь народ!

Неужели Одака – причина всех несчастий? Неужели люди правы, когда кричат, что она злой дух и уже давно не его родная дочь! Незнакомые, старые и молодые, бранят его, замахиваются, упрекают весь род, все против него.

Дохсо, кажется, начинает понимать, что он должен ненавидеть своих детей… Да, вот сыновья, Игтонгка и Алчика, схватили копья, они ведь давно недолюбливают сестру. Молодым и бессердечным, им ничего не стоит поднять на нее оружие, а ему жалко, он ломает руки, и опять кричит, и опять валится назад.

– Отец какой пьяный! – сожалеюще говорит Чумбока.

– Отец! – кричит радостная Одака. – Оспа закончилась? – Она опирается на плечо мужа. – Да что вы все какие-то странные?

– С утра перепились? Кто так гоняет лодки на восходе? – смеется Чумбока.

Вместо ответа на всех лодках подняли оружие. Братья Одаки только размахивают копьями. А другие выстрелили из луков, какой-то старик соскочил на берег и ударил Чумбоку по голове дубиной. Чумбока устоял, он кинулся к Одаке, хотел закрыть ее, схватить, бежать, они молодые, быстрые, их не догонят! Но Одака лежит. Он тихо наклонился к ней и спросил:

– Что с тобой?

Дохсо подбежал к дочери, он еще надеялся как-то помочь. Толпа теснилась. Дохсо в отчаянии закричал и повалился.

Все начали бить Чумбоку.

Чумбока упал. Игтонгка выскочил из лодки, широко прыгал по воде с копьем в руках, никого не ударяя. Алчика схватил ружье Чумбоки и ударил его о пенек с такой силой, что приклад разлетелся в щепы.

– Вот от этого ружья все несчастья! – кричал он.

Алчика пытался сломать дуло, но это ему не удалось. Тогда он бросил дуло ружья в реку…

Глава шестнадцатая

Китаец и русский

– Очнулся, очнулся! – закричали ребятишки.

– Зашевелился! – пробормотал Кога, почесывая свои коросты и со страхом заглядывая в яму.

Старик еще не совсем выздоровел, но он тоже ездил к шаману. Чумбока не сразу узнал его.

– Дедушка Кога, помоги мне, – наконец попросил он. – Куда это я попал?.. Помоги!..

Старик отпрянул от ямы. Ему было страшно, что такой злодей при людях просит у него помощи.

– Вот кто заразу разносит! – воскликнул Кога, показывая на Чумбоку.

Старик то чесал свои оспенные коросты, то хватался за ребятишек, отгоняя их от ямы, чтобы они не заразились оспой от злых духов Чумбоки.

– Глядит! У-ух! – закричали гольды и в страхе шарахнулись от взора Чумбоки.

– Что вы так смотрите на меня? Зачем меня сюда бросили?

– Сиди! – крикнули сверху.

– Падека! Падека! – обрадовался Чумбо, завидя старого друга своего отца.

– Пошел к черту! – крикнул старик.

– Что случилось? Почему ты так смотришь на меня? Я ни в чем не виноват. Не обознались ли вы? Зачем в меня стреляли?

– Нет-нет, не обознались! Хорошо видим, кто ты! – заорал долговязый Игтонгка.

Народ засмеялся злобно. Игтонгка замахнулся и бросил в Чумбоку камнем:

– У-у! Собака! Твою жену убили и тебя убьем! Отвезем Дыгену.

– Одаку убили? – в отчаянии воскликнул Чумбока.

– Я сам ее копьем пронзил, – хвастался Игтонгка. – Это была не сестра, а злой дух! Мы бросили ее в воду. От вас бесенята рождались! Разве ты не знаешь? Будто бы в первый раз слышишь!

Брань и насмешки посыпались со всех сторон.

Хрипя и что-то вскрикивая, Чумбока стал кидаться на крутые стены ямы.

– Выскочить хочет! – закричали в толпе.

– Лезет, лезет! Бейте его! Зубы скалит!

Толпа завыла в ужасе. На Чумбоку посыпались камни, палки.

– Проклятый грешник! – вопил дядюшка Дохсо.

– Зачем вы бьете меня? За что? – плача, крикнул Чумбо.

Кто-то попал ему камнем в голову. Чумбо обозлился и, схватив камень, пустил его обратно в своих родственников.

– Посмотрите хорошенько! Разве вы не знаете меня? Ведь я Чумбока! Я спас тебя, Игтонгка, от рабства… Всех хотел спасти от маньчжуров… Зачем же вы Одаку убили?

Толпа, отбежав от ямы, выла и бранилась.

– Вы меня маленького знали, я всегда жил с вами, – рыдал Чумбо. –