Далекий край. Первое открытие - Николай Павлович Задорнов

своего любимого верхового оленя. Никогда в жизни никто не был так приветлив и ласков с Фомкой. Нежность девушки, ее забота тронули сурового удского крестьянина.

Когда осенью караван собирался в путь, Фомка ворочал тюки, которые не могли бы поднять два-три работника, он заметил, что у девушки заплаканы глаза. Фомке стало жаль ее, но все же он отправился с караваном, потому что дело, как он полагал, должно быть прежде всего.

КАРТА ОСВОЕНИЯ РУССКИМИ ПРИАМУРСКОГО КРАЯ В XVII ВЕКЕ

(Печатается по изданию: Задорнов Н. Далекий край. Л.: Молодая гвардия, 1950.)

1 – Поход Пояркова на Амур и по Охотскому морю в 1643–1646 гг.; 2 – походы Хабарова на Амур в 1649–1653 гг.; 3 – районы Приамурья, освоенные или посещавшиеся русскими к концу XVII в.; 4 – граница России, как ее неправильно представляли по Нерчинскому договору 1689 г.; 5 – даты основания городов и острогов или мест, впервые посещенных русскими в XVII в.; 6 – граница Советского Союза с Народной Республикой Китая в 1950 г. (год первого издания романа «Далекий край»).

Дня через два Фомка передумал. «Провались Новогородов со всей своей торговлей и с обманами! Хватит людей дурачить!» – решил он. И бросил купца. Вернулся к тунгусам.

Спустя два года, когда Новогородов снова пришел на Амгунь, Фомка явился к нему продавать меха. Купец не узнал своего бывшего работника, Фомка привык к свободе и выглядел орлом. Он стал весел, разговорчив, жил с достатком. Тунгусы уважали его, говорили, что он очень умный.

– Вот так Фомка! – удивлялись работники купца. – Наш хозяин называл его дураком, а оказывается, не Фомка, а мы дураки.

Новогородов для острастки попробовал припугнуть Фомку полицией и велел ехать домой. Фомка схватил купца за бороду и так ударил его в ухо, что Новогородов пробил головой берестяной чум.

Впоследствии Фомка уехал к югу, где было теплее, где рос виноград, липы, дубы, каких он никогда не видел в своем Удском крае.

На новом месте Фомка быстро перезнакомился с соседями. Со старым Ла однажды он ходил на охоту, когда Удога и Чумбока были еще мальчишками. Когда у гольдов не было пищи, они приходили к Фомке. У Насти, его жены, в тайге за хребтом паслось стадо оленей. Фомка забивал одного оленя и отдавал голодным соседям.

Иногда летом он мыл золото и через тунгусов переправлял его другу Афоне. А бывало, что и Афоня приезжал сам.

Когда Тун привез избитого и израненного Чумбоку, Фомка сказал:

– Живи у меня.

Через три дня Тун простился с Фомкой. Русский дал ему вяленого мяса, юколы, парус из рыбьей кожи и пять лосиных шкур. Китаец поехал вверх, надеясь к осени добраться до Сунгари.

За три дня, проведенных у Фомки, Тун увидел, что Фомка такой же труженик, как и китайцы. Тун впервые понял русского человека. Все, что приходилось слышать Туну про русских, оказалось неправдой.

Глава семнадцатая

Оспа на Мангму

Избенка у Фомы маленькая, бревенчатая, светлая. Вокруг росчисть – на огороде растет лук, морковь, бобы. Над крышей из колотых бревен свисают тяжелые ветви лиственных деревьев. В избе белый пол из досок, стол, скамья. У Фомы хватало терпенья вытесать доски топором.

В квадратное окно вставлено стекло. Как драгоценность хранит это стекло русский. Когда Фомка построил избу, все соседи приезжали смотреть на стекло, все удивлялись, глядя через него: «Вот как хорошо видно». Из-за этого окна и протоку прозвали Стеклянной.

Живя у русского, Чумбока стал быстро поправляться.

Однажды, когда лето было уже на исходе и Чумбока ходил в тайгу собирать виноград и сахаристые плоды лиан, на Стеклянную протоку приехали Удога и Дюбака с ребенком. Братья обнялись и поцеловались.

– Вот где наконец я нашел тебя! – воскликнул Удога, увидя брата. – Ведь мы всюду тебя искали!

Чтобы быть подальше от больных оспой, Удога еще весной уехал из Онда на рыбалку, взяв мать, жену и дочку. Они жили вблизи устья маленькой горной речки, по которой никто не ездил.

Брат с женой должны были со временем приехать туда же, но долго не являлись. Удога забеспокоился, не заболел ли Чумбока оспой, и приехал в Онда. Здесь он узнал страшные новости, что Одака убита и брошена в воду, а брату помог избежать смерти китаец Тун. Удога стал всюду искать брата, и всюду, куда бы он ни приезжал, свирепствовала оспа. Никто не знал, где Чумбока. Долго искал его Удога.

– Всюду оспа. В деревнях люди умирают, Онда опустела. Кто жив остался – в тайгу ушел. Шаманы говорят, что во всем ты виноват, и велят тебя найти и убить. Не показывайся никому и никуда не езди. Тебе несчастье угрожает. Слухи, распущенные шаманами, уже и в здешние деревни дошли.

– Пусть теперь меня убьют, – безразлично отвечал Чумбока, – я жить не хочу.

– Никто его не убьет, – отвечал Фома, – будем жить вместе. Пусть только попробуют подойти!

– Нет, Фомка, ты не знаешь. Люди глупые, а шаманы хитрые, говорят им, что во всем брат виновен. Оспа стала стихать – они говорят: это потому, что Одаку убили. Требуют убить Чумбоку, тогда, говорят, болезнь совсем прекратится. И уже находятся люди, которые хвастаются, что найдут Чумбоку и убьют его.

Удога привез какое-то лекарство на топленом медвежьем жире, которое приготовила старая Ойга. Этим лекарством он лечил брата, мазал ему корки ран.

Дюбака часто заговаривала с Чумбокой, старалась его развеселить. Но того ничего не радовало.

– Я жить совсем не хочу, – говорил он.

Удога советовал Чумбоке уехать в землю гиляков.

– Пусть у меня живет, – отвечал русский, – никто не тронет его.

– Нет, Фомка, – говорил Удога, – шаманы говорят: если его убить, оспа совсем прекратится. Люди его подкараулят. Узнают, что он здесь…

Удога добывал в тайге мясо, приносил домой. Вместе с Фомкой, Настей и Дюбакой он ловил рыбу неводом.

Наступила осень. Желтели осины и клены…

Однажды утром Чумбо понуро сидел на крылечке дома. Удога сказал ему:

– Послушайся, брат. Надо уехать куда-нибудь далеко. Туда, где ты сможешь забыть горе. Раны твои зажили, а ты все думаешь про несчастье… Когда ты все позабудешь, наберешься силы, тогда будешь знать, что надо сделать. Если ты убьешь себя или тебя убьют – что хорошего? Обрадуются враги твои.

Чумбо молчал, опустив голову, но шея его дрогнула, словно сила вдруг ожила в ней. Удога почувствовал, что у брата явилась какая-то надежда. Значит, он еще не погиб. Еще жить хочет.

– Живи у меня, – басил Фомка. – Невесту тебе высватаю. А родичи успокоятся…

– А где останется мать? – спросил вдруг Чумбока у брата.

– Мать как живет сейчас на устье реки, так и жить там будет. Со мной проживет, ты об этом не думай. Я там строиться буду или пойду на новое место, я знаю – есть хорошее место на озере Бельго. Никто там не живет.

Чумбока поднял голову и посмотрел на брата.

– Куда же мне ехать? – спросил он. – К гилякам?

– Да, поезжай на море! Найди Позя, – ответил Удога.

– А как же ты? Ведь тебя могут схватить торговцы и выдать Дыгену.

– Нет, торговцы лавку бросили и скрылись. Они тоже оспы боятся. А я в Онда не вернусь, пойду на новое место – наверно, на озеро Бельго. Там меня никто не тронет. Маньчжуры теперь долго не появятся – может быть, никогда не придут. Скоро большие перемены в жизни будут, сердце мое чует.

– А ты думаешь, русские скоро придут? – спросил Чумбока.

– Так все говорят, – ответил Удога. – Я много думал об этом.

– Он теперь все думает, – ласково сказала Дюбака, – как старый старик стал…

Чумбо поднялся.

– Я поеду, Фомка, – сказал он русскому.

Весь день братья готовились к походу.

Ночью они простились с Фомкой. Их лодка пошла вниз. Дюбака гребла, а Удога сидел на корме. Чумбо лежал на дне лодки.

Уже начались по утрам заморозки. Прошла осенняя рыба. В эту пору обычно