Темиртау - Зеин Жунусбекович Шашкин

Места, по которым он ехал, были ему хорошо знакомы. В прошлом году он уже был тут с отцом, и тогда отец говорил, что охотиться нужно не здесь, а южнее, на склоне горы: там и архары, и лисицы, и зайцы. Архаров особенно много, часам к двенадцати дня они выходят стадами на водопой, и тогда бей их, как овец. Эх, застрелить бы парочку! Одного отдать Дамеш, другого Булату. Вот, мол, сестрица дорогая, как я помню твои пожелания! Живу с Ажар душа в душу, не ругаюсь, не ссорюсь. Да, пожалуй, с такой поживешь... Как что — так скандал, как что — так ревность, слезы и брань. А тут еще на работе неприятности. Вон бригаду подвел, звание проморгали! Тут есть от чего с ума сойти. Есть, есть, Дамеш... Поверь моему слову, что есть!

На лицо Ораза упала капля. Он взглянул на небо: ну, так и есть — дождь! Все небо заволокло тучами. Гроза идет с баян-аульских гор. «Да,— подумал Ораз,— как раз по пословице про неудачника: «Как воровать пошел, подумал он смутно,—по ночам они выходят на добычу. В кармане, кажется, у меня были где-то спички. Вот куст таволги. Если обломать сухие сучья да запалить их, волки не сунутся — они боятся огня».

И вдруг он услышал вой. Прислушался, но никак не мог понять, показалось ему или нет. Говорят, волк чует человека за версту... Может быть! На то он и волк, чтоб чуять. Обязательно нужно набрать сушняк и разжечь костер.

И Ораз пополз к соседнему кусту. Ладони его рук были влажны от крови, и к ним прилипала сухая глина и мелкая галька. Это причиняло такую боль, что по щекам все время текли слезы. Впрочем, сейчас страх сильнее боли. Вот справа от него явственно послышался шорох. И не поймешь, сухая ли это глина сыплется, или волк идет.

Нет, надо обязательно доползти до таволги и разжечь костер, тогда он спасен! Он снова выползал из кустов и опять, ободравшись до крови, добрался до открытого места. Все время около него слышались чьи-то мягкие шаги, шорох, скрежетание когтей о гальку... Қонечно, это волки. Он знает, они не сразу набрасываются на человека, а ждут, чтобы тот выбился из сил.

И вот они, вот зеленые огни — волчьи глаза! И нет ни ножа, ни палки, ни даже камня! Одни спички... Что же! Он будет зажигать их и бросать в самую морду зверя, пока останется хоть одна спичка. И еще он будет смотреть прямо в глаза волку. Потому что, если смотреть ему прямо в глаза, зверь трусит, пятится, поджимает хвост и уходит прочь.

А шорохи множатся... Теперь они окружают его со всех сторон. Целая стая волков собралась здесь. Куда же завалился этот проклятый коробок? Он шарил по карманам, нашел его, вытащил спички, зажег и бросил одну за другой на куст. Тот загорелся сразу со всех сторон, горел шумно и весело, трещал, заливал все жаром и золотым светом. Стало очень жарко, потому что огонь охватил Ораза, и он опять потерял сознание.

Спокойная и тихая ночь... Крутой склон, куст таволги, около него лицом к земле человек. Мертв он или жив? Кто же это поймет?

Геннадию снилось, что он прошел мимо стула и задел часы, часы упали и разбились. От испуга он проснулся, зажег настольную лампу и увидел: часы действительно стали. Года два тому назад в день рождения их подарил ему Ораз. С тех пор они шли безотказно, и вот вдруг остановились. Старики говорят, что это плохая примета. Действительно, трудно им не поверить — ведь Ораз до сих пор не вернулся, а обещал привезти ему мотоцикл еще засветло. Тут есть от чего забеспокоиться. Мотоцикл у Геннадия старый, с капризами и заскоками, дорога же в горах крутая, отлогая, мало ли что может на ней случиться?

Геннадий сел на постель, взял со стула папиросы и закурил. Да, неладно, неладно... Заночевать в горах Ораз не мог, он же не взял с собой ничего теплого. Значит, нужно что-то предпринимать. Ведь он, Геннадий, обязан Сразу жизнью.

Дело было так. В прошлом году Геннадий пошел удить рыбу, взял на пристани лодку и выехал с ней на середину озера. Так удят настоящие рыбаки. Но у настоящих-то рыбаков рыба клюет, а у него нет. Он уж хотел повернуть к берегу, как вдруг леску сильно дернуло.

«Главное, сразу подсечь, так, чтобы она не успела оборваться,— подумал Геннадий и дернул леску изо всей силы. И тут вдруг она взметнулась, а он потерял равновесие и ухнул в воду. Выплыть обратно он уже не смог, так как лодка покрыла его сверху, как крышка гроба. Он уже изрядно нахлебался воды, отяжелел и не мог не только плыть, но и держаться на поверхности. Уходя под воду последний раз, он увидел над собой желтые, зеленые круги, прозрачную светлую прозелень и потерял сознание. Очнулся он уже на берегу. Над ним сидел Ораз и делал искусственное дыхание. Оказывается, вместе с Кешей они стояли на берегу озера, болтали, смеялись, смотрели, как Геннадий ловит рыбу. Ораз поспел ему на помощь как раз в ту минуту, когда он уже лежал на дне. Да если теперь что-нибудь случится с Оразом, Геннадий всю жизнь будет чувствовать себя преступником. Геннадий не допустит, чтоб Ораз погиб. А кроме всего прочего Ораз — замечательный парень. Даже помимо того, что он друг Генки и спас ему жизнь, он вообще прекрасный человек, мастер своего дела—не зазнайка, не рвач, ему никогда не нужно больше того/ что получат его ребята. Когда бригада работает, Ораз тоже не сидит сложа руки. Он ходит, смотрит, помогает, учит новичков. Никогда не ругается, ни на кого не кричит. А его недоброго слова или насмешки боятся все. «Эх ты, шляпа»,— скажет Ораз, как будто бы шутя, рабочему, и тот сразу же готов провалиться сквозь землю. А ведь что греха таить, есть бригадиры, которые любят еще поорать да поиздеваться. Нет, если такого, как Ораз, потеряешь, то не скоро сыщешь.

Геннадий бросил папиросу, завел часы и снова лег. Но заснуть он уже не мог. Всякое лезло ему в голову: и авария, и несчастный случай, и зверь всякий. Наконец, едва дождавшись утра, он встал и побежал к Куану. Улицы еще