Архонт росский - Александр Владимирович Мазин

Но офигение отдельно, а действие — отдельно, так что Сергей продолжал драться: отбивать, тыкать, пинать, пока ему не сунули кулаком в спину и не потребовали басом по-нурмански:

— В сторону, друг! Кентурия здесь!

И, не дожидаясь ответа, мимо него протиснулись, слева и справа, два здоровяка в полном боевом обвесе.

— Назад, шваль! А ну назад! — прогремел тот же бас уже по-ромейски, хоть и с сильным северным акцентом. — Именем императора! Разбежались по халупам! Кто не спрятался, тот бунтовщик!

Надо отдать должное константинопольскому плебсу, разбежались не сразу. Минут пять разошедшаяся толпа, в которой было не так уж мало военнообученного люда, пыталась противостоять этерии. Главным образом потому что сами этериоты не стремились проливать кровь. Тем не менее без пострадавших, в том числе и летально, не обошлось.

В итоге драчунов выдавили на небольшую площадь перед церковкой, набитой до отказа перепуганными жителями столицы, и окончательно рассеяли.

Пленных не брали. Но мародерили без зазрения. Сергей видел, как варанги время от времени наклоняются, чтобы избавить «павших» от лишнего веса в виде кошелей.

— Весело было, — сказал Рёрех, вытирая кровь с рассеченного лба. — Боевитые тут смерды.

— Это еще что! Вот, помню, на Пасху… — начал один из приятелей Хольмстейна.

— Я бы выпил! — перебил его Дёрруд. — Где тут можно пыль в глотке смыть?

— А пошли к нам в казармы, — предложил этериот. — Вон, гляньте, там лавку винную разбили, а хозяина, похоже, все. Так что берем, что глянется, и айда!

[1] Синие и зеленые — это именно партии, а не просто болельщики.

[2] Скоген Лифер — страна густых (плотных) туманов или просто густой туман. Так скандинавы называли ирландию.

Глава 26

Глава двадцать шестая. Барашка надо есть горячим

Вот так просто, оказывается, попасть в императорский дворец. Никто не спрашивал имен, разрешений, полномочий. Охрана кивала своим и открывала двери. Иногда обменивались парой слов. Вот и весь контроль. Занятно. Из прошлой жизни Сергей помнил, что варанги-этериоты квартируют вне дворца. Внутри — только дежурная стража. Здесь — иначе.

Казарма, куда они пришли, выглядела не очень. Бедненько. Но просторно. Главное начальство отсутствовало. Неглавное… оказалось спафарокандидатом Леваном. С первого взгляда видно было — этот не северянин. Но и не типичный ромей. Впрочем, не важно, поскольку к спонтанной пьянке спафарокандидат[1] отнесся положительно.

— Мои друзья россы, — представил их Хольмстейн.

— Россы? — сросшиеся брови спафарокандидата поползли вверх.

— Мы прибыли в город по приглашению протовестиария Самонаса, — вмешался Сергей. — Для переговоров о мире.

— Вот как? — Имя Самонаса сработало. Брови вернулись в обычное положение.

— Да ладно тебе, Леван! — хлопнул его по плечу Хольмстейн. — Они — славные мужи! Мы с ними от души повеселились!

— Наслышан, — проворчал спафарокандидат. — Бунт в квартале зеленых — ваша работа?

— Да какой бунт! — отмахнулся Хольмстейн. — Так, помахали кулаками. Обычное дело.

— Ну да. Аколуф[2] все еще у префекта.

— Скоро вернется, — пообещал Хольмстейн. — Все уже закончилось. Намяли бока прасинам.

— Эй, вы долго там? — позвали из-за стола. — Мясо стынет!

— Пошли уже, — Хольмстейн пихнул начальника плечом. — Барашка надо есть горячим.

Но Леван не спешил. Играл в гляделки с Дёррудом. Надо полагать, решил, что тот — главный.

— Рёрех, Сигтрюггсон, Хольмстейн, идите ешьте, — сказал Сергей. — Мы со спафарокандидатом сейчас подойдем.

— И где ты, росс, познакомился с моим декархом? — осведомился Леван полминуты спустя. — В таверне за столом?

— В доме моего друга патрикия НиколаяСинадина.

Леван был на пару сантиметров ниже Сергея, курчавая борода, волосатые длинные руки, кривоватые ноги. Ибер?

— Тебя что-то удивляет, кандидат? Мы знакомы с Пиператом уже пару лет. Совместные дела. Я архонт и родич катархонта россов княжич Вартислав. Но ты можешь звать меня Сергием. Это мое христианское имя здесь и на землях франков.

— Хочешь сказать, что ты не враг? — скептически поинтересовался спафарокандидат.

— Конечно нет.

— Мне показалось или твой родич сейчас осаждает столицу?

— Простое недоразумение. Россы и рома — не враги. Враги — на востоке. А мы, если будет на то воля Бога и автократора, станем союзниками еще до наступления осени.

— И это, по-твоему, вернет империи убитых вами апоров[3]?

— У тебя надел близ столицы? — догадался Сергей. — Что ж, сожалею, если твое имущество пострадало. Но если твои люди еще живы, то теперь они вне опасности. Переговоры уже начались, и я лично пообещал проэдру Евагрию, что кровопролитие прекратится.

Все. Приоритеты расставлены. В новой табели о рангах позиция Сергея существенно выше. И спафарокандидат это понял. Кажется…

— Пойдем, кандидат, — Сергей хлопнул ибера по плечу, как недавно это сделал Хольмстейн. — Декарх прав: барашка надо есть, пока не остыл.

— Мы — опора империи! На наших плечах — все! Этот город, Палатин, все! На наших мечах! Все!..

Спафарокандидат нажрался. Не сказать, что все остальные были трезвыми, включая девок-танцовщиц, но Леван «налеванился» конкретно. И принялся делиться давними обидами. А частности, возмущался, почему он не аколуф. Аколуф, кстати, тоже заглянул. Глянул, скорчил лощеную патрицианскую морду, пообещал: «Завтра поговорим!» и отбыл.

Зато появились девчонки-плясуньи. Много. Десятка два. С четырьмя музыкантами. Сразу будто посветлело. Суровая мужская пьянка превратилась в праздник. Проворно бегал смычок по четырехструнной пузатой лире, звенели кимвалы, пронзительно взвизгивала флейта. Один из варангов извлек из закромов загнутый рожок из слоновой кости и самозабвенно надувал щеки. Попадал в такт, что характерно.

Девчонки кружились по казарме, ловко уклоняясь от наемничьих лап и хлеща разноцветными лентами по бородатым физиономиям.

— Хочу таких! — воскликнул Рёрех.

Причем показывал не на танцовщиц, а на музыкантов.

— Это ты еще не слышал, как здесь поют! — крикнул Сергей.

— … Мы… Своими мечами… — вещал навалившийся на него спафарокандидат.

Под ноги танцовщиц падали монеты. Пока — медные.

Дёрруд выбросил руку, и в его кулаке оказалось сразу полдюжины лент. Танцовщица потеряла равновесие, но Убийца упасть не дал. Подхватил взвизгнувшую девчонку и водрузил на стол. Та мгновенно адаптировалась, закружилась, ловко ставя ножки в зеленых матерчатых туфельках между блюд и кубков. Мелькали голые ножки, звенели колокольчики на щиколотках, зазвенела первая серебряная монета… Дёрруд треснул