Архонт росский - Александр Владимирович Мазин

верю я, если в это верит автократор. Но, думаю, есть основания. Если бы, не допусти того Господь, я сидел в тюрьме, ожидая, когда палач выжжет мне глаза, и кто-то предсказал мне, что я стану василевсом, я бы, пожалуй, не поверил. Но именно это предсказал Евфимий нашему автократору. И оказался прав. А еще он в прошлом году василиссу Зою исцелил поясом Богородицы. Воистину святой человек! — Николай перекрестился. — Тебе стоит с ним познакомиться.

— Непременно, — отозвался Сергей.

А про себя подумал: не стоит. Если этот новый патриарх и впрямь видит то, что другим недоступно, то как бы он чего лишнего не углядел в нем, Сергее. Это мнение всяких ведунов-колдунов можно игнорировать. А если представителем «той стороны» его сочтет сам патриарх, о натурализации в Византии можно забыть. И это в лучшем случае. Хотя этот тип предсказаний Сергею тоже был известен. Выгорит — станешь великим пророком. Нет — кто с тебя спросит? Запертый в монастыре калека?

[1] Его и сейчас никто не знает. Число в пределах от 250 до 500 тысяч. Для сравнения: в современном ему Париже проживало раз в пятнадцать меньше народу.

[2] Для сведения: Константин не закладывал Константинополь. Прежде этот город именовался Византием и был основан примерно за 600 лет до Р.Х. Столицей его объявил Константин Великий тысячу лет спустя, в 330 году. И переименовал в честь себя великого. Но замечательные неприступные «Феодосиевы» стены были возведены позже, уже в начале пятого века.

[3] В описываемое время, судя по тому, что мне известно, морковь еще не культивировали. Но в диком виде употребляли.

[4] Бандафор — боцман.

Глава 25

Глава двадцать пятая. Веселье по-столичному

Прогуляться по осажденной столице? Почему бы и нет. Тем более что осада такая… Вялотекущая. Да, часть сухопутных дорог отрезана, но морские ворота открыты. Жизнь течет своим чередом. Мастера мастерят, торговцы торгуют, бездельники бездельничают, воры… Воров такой компании можно не опасаться. Воины — не крестьяне, которые, заглядевшись, забывают о кошелях.

— Не особо, — заметил Рёрех. — Ну прыгают и прыгают. Наши скоморохи половчее здешних циркачей будут.

— Не уверен, — возразил Сергей. — Здешние циркачи многое могут. Даже огнем дышать. Главные представления вечером начинаются. А это так, для разминки.

— Брось монету, варвар! — крикнул один из акробатов. — Не жадничай! Где еще такое увидишь!

Выгнулся в мостик и пошел чудным уродцем, запрокинув голову.

— Что он сказал? — спросил Дёрруд.

— Хвастается, — пояснил Хольмстейн. — Говорит: нигде больше такого не увидите.

— Да ладно, — махнул рукой Рёрех. — Вот так псиной пройтись любой детский сумеет.

Но кое у кого было другое мнение. На песок упало несколько медных монет, которые акробат, не меняя позы, подобрал и закинул в рот.

Небольшой цирк, в котором столичные гимнасты устроили представление, принадлежал венетам. Одной из столичных партий. Ну да, здесь были партии, в этой сугубо монархической державе. Со своими кварталами и личной городской стражей. Все — с полного одобрения императорской власти. Потому что для полноценного бунта требовалось единство этих самых партий. А это как надо допечь тех, кто веками копит взаимную неприязнь, чтобы они объединились.

Хотя бывало и такое. Допекали. И объединялись. И пурпурные сапоги автократора меняли владельца.

Нынче в столице тоже неспокойно. Пусть самих горожан осада затрагивала некритично, но у многих за стенами была родня. И имущество. И цены в городе поднялись уже процентов на сорок. В том числе и на съестное. Кому такое понравится?

Император посулил в конце месяца представление и гонки колесниц. Но посвященный Юлию Кесарю месяц только-только перевалил за первую декаду.

— Что они говорят? — спросил гимнаст посмуглее у белобрысого партнера.

— Это по-словенски, — прогнусавил белобрысый, широкий, мощный, с расплющенными ушами и свернутым набок носом. Во всяких акробатических фигурах его место было в самом низу. — Говорят: у них так даже дети умеют.

Смугляш возбудился.

— Это этерия! — воскликнул он. — Они богатые!

Он сорвался с места, прошелся колесом, встав в двух шагах от варягов.

— А вот так можешь? — азартно выкрикнул смугляш.

И крутанул сальто назад. С места.

— Думает, я так не смогу? — усмехнулся Рёрех.

— А ты сможешь? — заинтересовался Хольмстейн.

— Интересно попробовать. Пусть еще раз покажет.

— Еще разок повтори, — велел гимнасту Сергей.

Гимнаст присел, взмахнул руками… Пришел не так чисто, как в первый раз.

Рёрех смотрел очень внимательно. Фиксировал каждую деталь. Сальто он уже видел. Скоморохи и не так крутились. Но сам — вряд ли делал. В воинской науке такое не практикуется.

— Еще раз! — Сергей бросил на песок серебряный милиарисий. — И продолжай, пока я не скажу: хватит.

Гимнаст крутанулся. Передохнул немного и повторил. Видно было: устал. Дышал шумно, ртом. Ничего. За серебро может и еще покрутиться.

Не потребовалось.

— Я понял, довольно, — сказал Рёрех.

Он расстегнул пояс, положил на песок. За поясом последовала кольчужка, подкольчужник, купленный здесь, в Константинополе, хитон с золотой строчкой по кайме. Разуваться не стал. Присел, как только что гимнаст, взмахнул руками и крутанул сальто. Раз, два, три, четыре… Четыре сальто подряд. Без остановки. И даже не особо запыхался, только лицо порозовело.

Вокруг захлопали в ладоши. В цирке народу собралось под сотню. И поразмяться, и так, поглазеть. Гимнастику в Византии уважали все, включая аристократов. Она входила в образовательный пакет наряду с юриспруденцией и теологией.

В прежней жизни Сергей никогда не задумывался о том, каким был старый ведун в молодости, до того, как его искалечили нурманские палачи.

А он хорош, Рёрех, сын Стемида. Рослый, поджарый, с мускулатурой настоящего атлета. Ничуть не уступал тем статуям, что стояли в саду Пиперата. И профиль у брата, можно сказать, чеканный. В античный канон разве что сползающие по подбородку усы не укладываются. Что характерно: пшеничного цвета усы. Не крашеные. Властный прищур вождя-воина и без синьки демонстрирует всем желающим, кто тут истинный потомок легендарного Ольбарда Синеуса.

— А ты — сможешь? — глянул с вызовом на Сергея.

Не совсем честно. Сергей-то акробатику уже практиковал.

«А вот я вас всех сейчас удивлю», — подумал он.

Тоже скинул пояс и кольчугу, потом шагнул в стражнику-венету:

— Дай-ка…

Стражник покосился на Хольмстейна. Тот кивнул, и стражник передал Сергею копье.

Сергей взвесил оружие… Ничего, сойдет. Перехватил копье двумя руками, вытянул