Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков

Через какое-то время… мы пригласили их встретиться в полдень на нейтральной полосе. По три офицера с каждой стороны встретились и даже вместе сфотографировались. Мы говорили о чем угодно… но ни словом не упомянули о войне. Прощаясь, договорились встретиться на следующий день в то же время; мы должны были принести закуску, а немцы коньяк».

Впрочем, новый командир дивизии запретил подчиненным общаться с офицерами противника, и когда немецкие гости снова появились перед русскими позициями, сторожевые посты оповестили их об отмене намеченной вечеринки залпом в воздух.

Немцы не смирились с ничейным исходом Лодзинского сражения. Окончание битвы при Ипре позволило германскому командованию перебросить с Западного на Восточный фронт крупные подкрепления в виде четырех корпусов, которые были направлены на фланги 9-й армии.

С 18 декабря развернулось гигантское сражение «на четырех реках». Рубежами русской обороны были реки Бзура, Равка, Пилица и Нида. Бои не затихали весь декабрь. Немцы с невероятным упорством ломили по всему двухсоткилометровому фронту, русские отвечали отчаянными контратаками. Обе стороны несли громадные потери. Участник этих боев русский офицер Литвинов вспоминал о безрассудных атаках германцев, которые шли на русские пулеметы сомкнутыми колоннами: «Эту колонну косят пулеметы, ужасающие пулеметы, вырывающие буквально целый строй – первая шеренга падает, выступает вторая и, отбивая такт кованным альпийскими гвоздями сапогом по лицам, по телам павших, наступает, как первая и погибает. За ней идет третья, четвертая, а пулеметы трещат, особый, с характерным сухим звуком немецкий барабан рокочет в опьянении, и рожки, коротенькие медные германские рожки, пронзительно завывают – и люди падают горой трупов. Из тел образуется вал – настоящий вал в рост человека, – но и это не останавливает упорного наступления; пьяные немецкие солдаты карабкаются по трупам, пулемет русских поднимает свой смертоносный хобот, и влезшие на трупы павших раньше венчают их своими трупами».

Русские войска все-таки вынуждены были оставить Лодзь, но дальнейшее продвижение германцев было остановлено на реке Равке. С юга немецкое наступление поддерживала 1-я австро-венгерская армия, которая в итоге была отброшена за Ниду.

Не добившись крупного тактического успеха, немцы все-таки достигли главного – они совершенно обескровили русскую армию, чей урон составил 200 000 человек. Потери армии Макензена превысили 100 000 человек. Планы русского наступления «в сердце Германии» были окончательно сорваны.

IX

Военное положение России между тем ухудшилось. Конец ноября ознаменовался открытием еще одного фронта Великой войны – Кавказского.

Турция после двух Балканских войн жила одной мыслью: как избежать неминуемого раздела своей территории. Начало грандиозной схватки между европейскими державами показалось младотурецкому правительству подходящим моментом для того, чтобы выгодно продать одному из враждующих блоков свое участие в военных действиях – как-никак Турция располагала сухопутной армией численностью в 1,5 миллиона человек. Торг велся сразу со всеми сторонами. Британия сулила туркам за верность два великолепных дредноута – «Решадие» и «Султан Осман», готовых сойти с верфей. Причем «Султан Осман» должен был стать самым грозным военным кораблем в мире – на его борту были установлены четырнадцать 12-дюймовых орудий. Но младотурки не забывали, что Англия была первым претендентом на наследство Османской империи.

Германия тоже выражала живейшую заинтересованность в союзе. Кайзер инструктировал своего посла в Стамбуле: «Теперь дело идет о том, чтобы добыть каждую винтовку, которая может стрелять по славянам на Балканах на стороне Австро-Венгрии». 2 августа 1914 года был подписан германо-турецкий союзный договор, который отдавал турецкую армию в полное распоряжение Германии. В тот же день Турция объявила мобилизацию.

Однако вступление в войну Британии охладило прогерманские настроения в Стамбуле, и уже спустя неделю военный министр Энвер-паша, заправлявший всеми делами в младотурецком правительстве, в беседе с русским военным атташе, генералом Максимом Николаевичем Леонтьевым, назначил официальную цену за выступление на стороне Антанты: «Возвращение Турции западной Фракии и Эгейских островов и заключение с Россией оборонительного союза на срок от 5 до 10 лет, дабы Турция могла быть обеспечена от мести своих соседей на Балканском полуострове».

Энвер настаивал на скорейшем ответе на свое предложение. Но Сазонов в тот же день (9 августа) телеграфировал русскому посланнику в Стамбуле, что «с военной точки зрения Турция не составляет в настоящее время особой угрозы». Русское правительство не хотело связывать себя обязательствами с «больным человеком». Возможно, на позицию Сазонова повлияло и то, что 3 августа Турция объявила о своем нейтралитете. На самом деле это была дымовая завеса, которая должна была скрыть военные приготовления турок. Министр морского флота Джемаль-паша писал впоследствии: «Мы объявили себя нейтральными только для того, чтобы выиграть время: мы ждали момента, когда наша мобилизация закончится, и мы сможем принять участие в войне».

После фактического отказа России от сотрудничества младотурецкое правительство придало своему соглашению с Германией действительную силу. Турки оценивали шансы царя в предстоящей европейской войне невысоко. По их мнению, Россию ждали скорое поражение и революция. Берлин посулил Турции территориальное удовлетворение на Кавказе после победы Центральных держав, и это решило дело.

10 августа в Черное море через Дарданеллы вошли германские военные суда – линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау» под командой немецкого контр-адмирала Вильгельма Сушона. Французская эскадра, блокировавшая в Средиземноморье австро-венгерский флот, не смогла задержать их, так как немецкие суда имели преимущество в быстроходности. «Гебен», – пишет Уинстон Черчилль, – мог свободно выбрать любую точку на фронте в три или четыре сотни миль, легко обойти французские линейные эскадры, опередить или просто очистить море от вражеских крейсеров…». А поскольку встреча Сушона с французами произошла еще до того, как Англия вступила в войну, то находившиеся рядом три британских линейных крейсера, имевшие сравнимый с «Гебеном» ход, спокойно наблюдали за прорывом германских крейсеров. Когда же вечером 4 августа они все-таки получили команду потопить немецкие корабли, было уже поздно: «Гебен» развил предельную скорость и растворился в наступающей темноте.

Мощный «Гебен», способный в одиночку вести бой со всей русской эскадрой, должен был обеспечить туркам полный контроль над Черным морем. Сушон был назначен командующим турецким флотом. С этого времени начались лихорадочные приготовления к выступлению Турции на стороне Центральных держав.

27 сентября 1914 года турки перекрыли проливы для торговых судов стран Антанты, нарушив международные договоренности. Этот враждебный шаг прервал морское сообщение России с союзниками через Черное и Средиземное моря. Ввиду того, что на Балтике господствовал германский флот, связь теперь могла поддерживаться только через Владивосток и Архангельск (Мурманского порта еще не существовало).

Спустя два дня эскадра Сушона в сопровождении турецкого флота без объявления войны подошла к русскому побережью и, на виду стоявшего на