Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 1 - Жорж Тушар-Лафосс

Исполняя ваше желание, сказал он, вынимая кинжал: – я мэр, но с условием, что буду иметь право вонзить этот клинок в грудь первого из вас, кто заговорит о сдаче. Все вы, избравшие меня, не преминете поступить точно так же и со мной, если я дойду до позора и предложу сдачу. Кладу это отостренное оружие на стол совета, чтобы оно всегда было готово наказать ларошельца, который захочет изъявить покорность тиранам.

Вечером в день избрания Гюитона один из его друзей заметил ему, что голод более страшен, нежели неприятельский меч, и может довести осажденных до крайнего отчаяния.

– Без сомнения, отвечал мэр спокойно: – я предвидел возможность умереть с голоду. Конечно, нам с вами грозить эта участь, если не придет помощь… Но Бог допустит остаться хоть одному гражданину, чтобы запереть ворота.

Крепость, управляемая подобным человеком и оборона которой была вверена герцогу Рогану, представляла, по-видимому, большие затруднения к взятию или по крайней мере осада ее казалась продолжительной. Этого ожидали в лагере Людовика XIII, и королевская армия приготовилась к энергическим атакам. Кардинал Ришельё, желая предоставить королю отличиться храбростью солдата, захватил однако же себе всю власть генералиссимуса. Маршалы собирались на военный совет к нему; у него же каждый вечер сосредоточивались все донесения, так как его эминенция, по его словам, брал на себя уведомлять короля обо всем, что было необходимо знать последнему. Для придания себе большего эффекта в этом случае, воинственный кардинал появлялся на смотрах в латах, в каске и при шпаге. Но как этот военный убор не мог изгнать из памяти генералов сутаны, наперсного креста и скуфьи, то они и подсмеивались иногда над этим клерикальным Ахиллесом, что втайне оскорбляло кардинала.

Этот в своем роде маскарад нередко подавал повод к комическим сценам. Епископ тулузский, кардинал Ла-Валетт, был также призван к командованию войсками; но смелый игрок, отъявленный мот и страшный любитель женщин, он в одно и тоже время появлялся в алтаре и на приступах, с целью получать духовные доходы и военное жалованье. Однажды во время осады Ла-Рошели, отслужив обедню, Ла-Валетт поторопился вооружиться, чтобы не опоздать на совет. В этой поспешности он накинул на себя только что снятый и орарь, вместо портупеи, продел свою шпагу в петлю предназначенную соединять оба конца этого левитского украшения. Маршал Бассомпьер, остряк, любивший посмеяться при каждом случае, первый заметил ошибку кардинала. Подойдя к нему и прикоснувшись в странной портупее, он спросил, не и решился ли наконец король последовать плану набожного Фонтенака.

– Я начинаю одобрять эту мысль, прибавил он: – и хочу заказать орарь, ибо он должен составлять часть генеральского убора.

Кардинал-генералиссимус не мог иметь адъютантом капуцина в настоящем виде. Поэтому отец Жозеф, будучи призван к исполнению этой обязанности, должен был изменить не мало свой обыкновенный костюм: и он подпоясался шарфом с серебряной бахромой, к которому прицепил свою шпагу, почти так как в наше время арлекин прицепляет свою деревянную шпагу, к кожаному поясу. Не смея довести маскарад до надевания каски, капуцин завернул свою, совершенно выстриженную голову в кусок красной материи так, что францисканский монах не мало измененный в костюме, головой почти походил на мусульманина.

Флот Клеопатры не удалялся от берегов, и великолепный Бэкингем должен был обрадоваться этому обстоятельству. Будучи разбит сперва под стенами Сен-Мартена, английский главнокомандующий принужден быль отступить в беспорядке к голове острова, где ожидал его Шомберг. Бэкингем обладал той храбростью, которая составляет главную храбрость солдата, но служит последним качеством для военачальника. Видя грозные распоряжения французского маршала, этот воин парадов убедился немного поздно в своей неопытности, не сознавшись однако же в этом своим помощникам. Привыкнув господствовать над всеми окружавшими, он не мог терпеть ни малейшего совета, Бэкингем принял весьма опасное положение, даже не заметив, что Шомберг, искусным движением, назначил позицию своему неприятелю. С тех пор герцог отдался рыцарской уверенности, удивительной в балладах, но недостаточной на войне и заключавшейся в мысли, что храбрость единственная сила в сражениях. Веруя в непобедимость своих войск, он принял бой с поспешностью и поддерживал его с отвагой. Но военное искусство, это знание, которое заставило Тюренна предпочесть малые армии большим; этот такт, выработавшийся из опыта и обдуманности, вскоре восторжествовал над отчаянными усилиями британской армии: она была разбита и, понеся огромные потери, принуждена сесть на свою эскадру. Счастье снова изменило Бэкингему и на этом плавучем театре. Генрих II, герцог Монморанси, назначенный французским генерал-адмиралом в восемнадцатилетнем возрасте, герой и великий вождь по наследству, дал несколько сражений флоту Клеопатры, который, будучи разбит и при каждой схватке, нашелся вынужденным удалиться от Ла-Рошели. Но если английский флот не выказал в этом случае своего превосходства, сделавшегося потом постоянным и безупречным, то, тем не менее, продолжал поддерживать с осажденной крепостью правильные сношения, которые давали ей возможность отразить повторенные нападения королевских войск. Зима застигла Людовика, а он не приобрел никакого заметного преимущества над кальвинистами.

Ярые ветры дули с бушевавшего моря и каждую ночь колебали французские палатки, обдавая их потоками соленой воды. Иногда целые ряды этих палаток срывало бурей, и бедные солдаты оставались под открытым небом. Король решился сняться с лагеря, не оставляя однако же осады. Войско разместилось полукругом около двух миль. Край был бедный с редким замком и даже буржуазным жилищем: армия ни мало не находила в нем наслаждений Капуи. Высшие офицеры, даже маршалы Франции квартировали в простых хижинах, и беспрерывные столкновения с жалкими обывателями подвергали их различным неприятностям. Однажды маршал Бассомпьер явился в совет с вошью на платье. Людовик XIII заметил первый этого необычайного члена королевских конференций.

– Клянусь св. Людовиком! воскликнул король, указывая пальцем на плечо старого воина: – мне кажется, кузен, вы привели с собой советника странного сорта.

– Какого, государь?

– Покажите его маршалу, сказал король, показывая знаком молодому пажу взять насекомое.

– Вошь, молвил спокойно Бассомпьер, рассматривая ее на листе бумаги: – по-моему она отличной породы. Государь, это обычная пожива войны, и я помню, что ваш знаменитый отец не раз получал ее на свою долю. Этот знаменитый король ловко умел отделываться в подобных случаях.

– Клянусь душою, любезный кузен, продолжал Людовик, рассматривая внимательно гнусное насекомое: – вы порядочно ее упитали.

– Из боязни, государь, возбудить мысль, что одни вши достаются в награду на службе вашего величества.

– Но ваша полнота во всяком случае служила бы доказательством противного, отвечал Людовик XIII