Морская звезда - Варвара Некрасова

Кадеты понимали, что жаловаться некому. «Не смейте жаловаться на обидчиков», – совет, который часто повторял корпусной офицер Бестужев. Поэтому все терпели. А этот не стал. Григорьеву импонировала смелость парня, поэтому он не смог не вмешаться.

– Панкратов, оставь его, – окликнул он забияку и твердо шагнул вперед. Или ты не способен жить не унижая тех, кто слабее?

Такого поворота событий не ожидал никто. Кадеты и гардемарины застыли. Панкратов медленно развернулся к Алексею. Кривая, неприятная усмешка исказила его лицо.

– А это у нас тут кто? Надо же, нищий из рода бунтовщиков Григорьевых. И здесь против правил бунтуешь? Или теперь у нас оборванцы на равных правах с остальными? Проваливай пока я тебе не напомнил, где твое место, – зло процедил Панкратов и глаза его, как у быка при виде красной тряпки, стали наливаться кровью. Алексей был наслышан про этот “бычий” взгляд и про то, что ослепленный яростью, тот становился неуправляемым. Но не отступать же теперь, раз ввязался.

Дружки и подхалимы Панкратова, из гардемаринов, обрадовались предстоящей драке и приготовились к зрелищу.

– Отцепись от кадетов. Если охота подраться – дерись со мной, – предложил Алексей, понимая, что потасовки не избежать. На кулаках Панкратова конечно не одолеть. Но вот на шпагах… На шпагах у похожего на быка громилы против Алексея нет ни одного шанса, и они оба об этом знают. А до шпаг вполне может и дойти.

– Эх, Панкратов, Панкратов… – раздался рядом голос Николая, – договор нарушаешь? Нехорошо это.

Громила повернул свою бычью шею к говорящему и по-звериному зарычал. Николай не смутился и продолжил укорять.

– Нет, ну посмотрите на него. Ведь давече дружно посидели, выпили, ударили по рукам. Все чин по чину и со свидетелями. И тут вдруг…

Панкратов тряхнул головой словно сбрасывая наваждение, опять развернулся к Алексею и сделал шаг вперед.

– Гардемарина Григорьева к господину капитану 1-го ранга Нагаеву вызывают, срочно, – привел другой аргумент Николай.

– Врешь небось – не отрывая горящего ненавистью взгляда от Алексея, прошипел Панкратов.

– Да вот те крест, – забожился Поспелов, – Как ты думаешь, что с тобой станется если Григорьев не дойдет до господина директора?

Панкратов шумно выдохнул, сплюнул себе под ноги и с недовольным видом отступил.

Только тогда Алексей подошел к смельчаку:

– Как тебя зовут?

– Федор Караваев.

– Держись. Ты не один здесь, – тихо сказал Алексей, – И на таких как Панкратов управа найдется.

– Григорьев, ну что же ты вечно нарываешься? – когда друзья уже шли по набережной Большой Невы, перевел упреки на Алексея, Николай.

– За то, что заступился, спасибо. Но я бы и сам справился, – угрюмо отвечал Алексей, не любящий никому быть должным.

– Справился бы он, как же. Но вопрос не в этом. Ты вчерашний разговор помнишь? Так вот, иди к Нагаеву. Тебя ждет подписанное назначение.

Алексей резко остановился.

– Так ты не врал? И как ты так быстро с назначением все провернул? Ведь только вчера обсудили.

– А я заранее знал, что не откажешься.

– Лис ты, Поспелов. Хитрющий лис, почище фармазона Платонова. И чего же ты Панкратову сразу не сказал, что меня директор зовет?

– Э, нет, – рассмеялся Николай, – Тут дело не в тебе. Панкратов договор нарушил, а я такого не прощаю. Должен знать за что и от кого теперь прилетит. Урок ему будет.

– Страшный ты человек, – улыбнулся Алексей, – мстительный и все у тебя везде схвачено. Не хотел бы я с тобой враждовать.

– Так и не надо, – снисходительно похлопал друга по плечу, Николай.

Воздух наполнял аромат весны. Начинался летний сезон. На плацу перед зданием Морского корпуса стояли многочисленные кареты и коляски, суетились кадеты, офицеры, прислуга. Воодушевление воспитанников корпуса и их наставников неуловимо передавалось, казалось, даже лошадям, которые были копытами и норовили укусить пробегающих мимо людей. Ликование от последнего сданного экзамена у гардемарина Алексея Григорьева сменилась пьянящим чувством свободы.

В руках он бережно держал бумаги полученные от директора Корпуса, капитана 1-го ранга Алексея Ивановича Нагаева

“За глубокие знания в навигации, артиллерии и других морских науках гардемарин Григорьев рекомендован для прохождения практики на французском Королевском флоте» – гласила бумага. К ней прилагался запрос в Коллегию иностранных дел, к графу Бестужеву-Рюмину, послу во Франции, и калиграфически выведенное рекомендательное письмо на французском для Государственного секретаря по иностранным делам его величества короля Людовика XV, графа де Жуи. Практика оплачивалась из государственной казны. Позади – шесть сложных лет учебы. Впереди – море, приключения, далекие страны. Гордость наполнила душу молодого выпускника. Гордость и надежда, что он не подведет Россию.

Оформление практики затянулось. Шли уже первые дни Июня, а Комиссариат Адмиралтейств коллегии все еще не подтвердил выделение жалования и подорожных. Чтобы гардемарин не “прохлаждался и не чинил неприятностей”, Алексея до поры до времени отправили в лагерь на Смоленское поле, в помощь офицерам, муштрующим там младших кадетов.

В разгар учебного дня в поле гремели пушки и мушкетные залпы, там проходили занятия по стрельбе и артиллерийскому делу. Под майскими теплыми солнечными лучами офицеры-преподаватели лениво наблюдали, как воспитанники упражняются с оружием. Григорьева тоже приставили к делу.

По счастливой случайности, ему в ученики попался тот самый кадет Караваев, смельчак, с которым Алексей познакомился накануне.

– Итак, Караваев, – произнес Григорьев, останавливаясь у лафета полевой трех-фунтовой пушки, – Сегодня ты научишься обращаться с орудием. Запомни, пушка – не игрушка. Она не прощает небрежности.

Кадет Караваев, застыв по стойке смирно, сдержанно кивнул. Алексей улыбнулся, наблюдая за его волнением. Пять лет назад он был таким же. Память услужливо напомнила о трепетном предвкушении перед тем, как сделать первый выстрел из настоящей пушки.

– Назови состав орудийной прислуги полевой трех-фунтовки, – попросил Алексей, хоть и не сомневался, что паренек знает теорию.

– Из канонира, возничего и двух гандлангеров, – бойко ответил кадет.

Порасспрашивав про порядок подготовки орудия и заряжания, Алексей приказал продемонстрировать это на деле.

Федор Караваев вложил в дуло картуз с пыжом, утрамбовал прибойником.

– Сильнее бей, не боись, – напутствовал Григорьев, – останется лишнее пространство и выстрел выйдет слабее.

Кадет волновался, и когда дело дошло до ядра, то оно выскользнуло из рук и упало прямо кадету на ногу. Сдержав крик боли, Федор вопросительно поглядел на своего инструктора. Алексей не смог сдержать улыбки:

– Ронять ядра на ноги не стоит. Ноги-то не казенные. И в «Артиллерийском уставе» такого пункта нет.

Кадет насупился, а в его глазах появились слезы.

– Ладно не переживай. Первый блин комом, – смилостивился Алексей, – продолжай.

Караваев поднял злополучное ядро, вкатил его в ствол пушки, добавил пыж ядра и утрамбовал. Потом проколол картуз через запальное отверстие,