Идущие - Абай Тынибеков

плётку, подбежал и стал изо всех сил хлестать разбойников по головам, а когда подошёл к старшему из них по возрасту, всегда самому недовольному, убрал плётку, вытащил огромный нож и полоснул того по горлу. Кровь брызнула из раны. Смертельно раненный разбойник схватился за горло, медленно опустился на колени, захлёбываясь кровью, а затем рухнул вниз лицом, несколько раз дёрнулся всем телом и затих.

* * *

– Я не держу на вас зла. Каждый есть тот, кто он есть, и никто из нас уже наверняка не изменится. Я не знаю, плохо это или хорошо, но это данность, ниспосланная нам Великим Небом, и сущность каждого из нас, определённая им. Вы решили, что в происходящем с вами повинен я. Оспаривать или отрицать этого я тоже не буду, коль однажды, впервые увидев вас, сам, по своей воле пришёл вам на помощь и с тех пор остаюсь с вами. Одно скажу: дальше нам не по пути. Всё это время, что мы провели вместе, я сдерживал вас всех от нападений на людей, от причинения им зла, от воровства и грабежа, от убийств, дабы каждый из вас имел возможность вернуться к нормальной жизни и мог без угрызения совести смотреть в глаза людям… Больше я не желаю быть с вами. Живите, как хотите. Я в последний раз говорю с вами и кормлю вас, – как всегда, спокойно произнёс предводитель, дождавшись, пока все насытятся горячим мясом, и обвёл их взглядом. – Я лечил вас, когда вы страдали от ран и болезней. Я заботился о вас, как о своих братьях, когда вы были голодны, несмотря на то что вы разные и по-разному относитесь ко мне. Я никогда не возвышал кого-то из вас над другими и не принижал никого. Для меня вы все были равны, хотя вели себя по-разному, трудились неодинаково и друг к другу испытывали разные чувства. В разное время и в разных ситуациях я видел и ненависть, и зависть, и злобу, которые порой одолевали каждого из вас, но, несмотря на это, старался избавить вас от неверных помыслов и поступков, дабы оградить от непоправимого. Теперь же, когда вы совершили шаг, за которым уже не будет доверия ни у меня к вам, ни у вас ко мне либо друг к другу, я не имею желания ни видеть вас, ни заботиться о вас, ни даже слышать о вас. Мне отныне безразлично, как вы будете жить, – предводитель замолчал, задумчиво смотря на огонь.

Разбойники молча, с напряжением в глазах взирали на него. Предводитель поковырял палочкой в костре, затем вновь окинул всех внимательным взором и продолжил:

– Напоследок расскажу одну маленькую, но значимую историю. Очень надеюсь, что вы извлечёте из неё пользу, каждый для себя… Мой покойный наставник был круглым сиротой. Он жил где попало, питался чем попало, ходил из селения в селение, ночуя со скотом, но ни у кого ничего не просил. В одном из небольших отдалённых стойбищ, где обитали простые люди, полуголодные, полураздетые, но гордые и трудолюбивые, ему довелось пробыть почти год. Но это было особенное селение, а всё потому, что старейшиной в нём был удивительный, особенный человек. Все мы знаем, что порой в жизни бывают такие ситуации, когда человек вынужден обращаться к другому человеку с просьбой дать ему что-то взаймы, то есть в долг с обязательным возвратом в установленное время. В том селении всё так и обстояло. Нужда заставляет человека идти на такие поступки. Так вот, к старейшине стали часто обращаться селяне с жалобами друг на друга на невозврат долгов. Он понимал, что все они живут почти в равных условиях, и невыполнение долговых обязательств не связано ни с обманом, ни с жадностью, ни с какими-то хитро задуманными причинами. Он знал, что условия их жизни и их возможности равны, а значит, решения о наказании кого бы то ни было он принять не мог, так как тогда пришлось бы наказывать всех, и в итоге он бы не добился справедливости. Всё осталось бы как прежде и, более того, усугубилось, так как долги бы росли, сроки по их возврату продлевались, но возврата не было бы. Так случилось, что каждый кому-то задолжал, а тот в свою очередь ещё кому-то, и это был замкнутый круг должников. Старейшина долго размышлял над этой сложной проблемой и однажды, созвав всех селян, объявил свою волю. То, что он огласил, повергло их в изумление. Согласно принятому им решению, во-первых, коль каждый из селян что-то должен каждому, то все долги они должны простить и забыть о них, следовательно, никто никому ничего не будет должен. Во-вторых, при условии, что все согласны с первым решением, впредь берущий что-то в долг у другого обязан оставить ему в залог исполнения обязательств по возврату долга своё имя. Получалось так, что если кто-то из селян не соглашался с первым решением старейшины, то он оставался без имени до полного погашения задолженности, что было едва ли возможным в его положении. Люди были удивлены и в большинстве своём не совсем согласны с решениями старейшины, но долги, довлевшие над ними, заставили принять эти условия. Удостоверившись в единогласном согласии по обоим решениям, старейшина также объявил, что отныне всем в селении, от детей и до стариков, запрещено обращаться по имени к человеку, взявшему что-то в долг и не вернувшему этой задолженности. Помимо этого, безымянный должник, а это, как правило, был мужчина, не имел права заводить семью либо нести воинскую службу в сотне, составленной из жителей селения, что, в свою очередь, являлось позором среди селян. Вот таким образом мудрый старейшина решил очень сложную проблему, возникшую среди его людей. Со временем, когда старейшины уже не стало, селяне с благодарностью вспоминали его, так как именно с той поры в селении, как никогда, чтили имя человека, а значит, его честь. Имя есть честь. Честь есть имя. Не дорожишь своим именем, значит, не дорожишь честью, а равно – наоборот, – предводитель вновь ненадолго замолчал и продолжил: – Всё то время, что я жил с вами, я не называл своего имени. И причиной этому не моя гордыня, как вы могли подумать, не высокомерие по отношению к вам, не пренебрежение. Нет. Это не так. Истинная причина в том, что у меня есть долг перед памятью моего наставника. Я не брал ничего у него взаймы, хотя он дал мне всё, и я обязан ему в своей жизни всем. Я не обещал ему