Темиртау - Зеин Жунусбекович Шашкин

Там он плескался, фыркал, что-то напевал и смеялся. Сразу слетели и усталость, и недовольство. Сны в эту ночь были странные и причудливые — расскажи он их матери, она завела бы волынку на полчаса: все поняла бы, все объяснила, всему нашла бы свое толкование. Сказала бы, кого опасаться, на кого надеяться, кто враг, а кто друг. «Это не я говорю — это сон сказал»,— изрекла бы она с суровой непререкаемостью, и попробуй тогда с ней поспорь. А что, если воспользоваться этим по-своему: рассказать сон и подпустить несколько подробностей насчет Дамеш, может, мать и сменит тогда гнев на милость? Ведь все равно придется сообщить ей о своем намерении жениться на Дамеш. .

В дверь постучали.

— Что там такое, мама? — спросил Каир.

— Вылезай, вылезай,— крикнула Акмарал.— Звонят с завода.

— Пусть позвонят через пятнадцать минут,— сказал Каир и опять нырнул с головой в воду.— Ух, хорошо! Все грехи с себя смыл!

Выйдя из ванны, Каир подошел к зеркалу, стал причесываться. Волосы у него были пышные, волнистые и блестящие. Мать стояла сзади и с любовью смотрела на него.

— Мама, что случилось с Оразом? — спросил Каир.

Акмарал сердито взмахнула рукой.

— Что? Да чуть голову себе не сломал! Спасибо, добрые люди нашлись, вытащили его чуть ли не за уши.

— А сейчас что с ним?

— Лежит в больнице, выздоравливает.— Опять зазвонил телефон, и Каир снял трубку.— Да,— сказал он.— Слушаю! А, здравствуйте! здравствуйте, товарищ Серегин! С величайшим удовольствием! Да, сейчас и заходите! Буду ждать! Как Дамеш, не вернулась еще? Что же так? Ага! Ну, хорошо, поговорим.

Он положил трубку и сказал Акмарал:

— Мама, через час здесь будет Серегин, собери-ка ты что-нибудь такое-эдакое... '

И пошевелил пальцами в воздухе.

— Что я слышала? Говорят, Дамешжан собирается переезжать в Алма-Ату? Это правда? — спросила Ак- марал.

— A-а, разговоры! Никуда она не уедет! — с досадой поморщился Каир.— Вот что,— он повернулся к матери.— На днях надо будет пригласить в гости ее и Аскара. Ты подумай-ка об этом. Надо, чтобы все было как следует. Понимаешь?

Каир сказал это повелительным, не терпящим возражений тоном, и Акмарал ничего ему не ответила, только кивнула головой в знак согласия, показывая, что ей все равно — Дамеш так Дамеш... С Аскаром она придет, так с Аскаром...

«Значит, подействовал мой разговор на нее»,— подумал Каир.

Но Акмарал вдруг снова подошла к нему.

— Сынок,— сказала она просительно,— а может, и Муслима бы пригласить? Он же твой агай. Он так всегда радуется твоим успехам, пригласи его, а?

— Нет,— сказал он коротко,— не надо.

Акмарал вздохнула и ушла на кухню. Ну что ж, пусть дуется, нельзя же ей рассказать, что Муслим...

В этот момент послышался звонок, Акмарал побежала отворять, донесся смех, приветствие, и вдруг Муслим, выглаженный, пахнущий духами и дорогим табаком появился в дверях.

— Добрый день, дорогой,— сказал он и положил портфель на стул.— С приездом! А мы здесь с женгей уже заждались тебя!

— Спасибо,— Каир пожал ему руку, усадил в кресло и сам сел напротив.

. — Ну, как дома, все благополучно? Жена, сестра, дочка здоровы?

— А что им делается? — ответил Муслим весело,—Живут.

- Да?

' Каир включил радиолу, а Муслим тут же ушел на кухню. Музыку он не любил. Каир сидел и слушал — звучала симфоническая поэма Тулебаева «Огни коммунизма». Тулебаев — любимый композитор Каира, и сейчас, слушая его, Каир вспоминал, как они с Дамеш вечером ходили по берегу озера, слушали отдаленный шум большого города и смотрели на его огни.

И еще вспомнился Каиру Крым, вид с горы Аю-Даг на Ялту. Так же, как и в Темиртау, и там, в Крыму, плещутся о берег волны, так же, как и в Темиртау, там мигают огни, а надо вседо этим простирается чудесное южное небо и отражается в темных волнах моря. Так он сидел, улыбался, вспоминал то то, то другое, и вдруг до его слуха донесся шепот. Это в кухне его мать секретничала с Муслимом.

— Ему сколько лет-то? Да неужели скоро тридцать?— говорил Муслим.— Так, пора заводить семью. Но только разве Дамеш может быть ему женой? А ведь она... Слышали? Никому не хотел говорить, а вам скажу...— и Муслим вдруг перешел на такой тончайший интимный шепот, что Каир уже больше ничего не услышал.

«Вот негодяй»,— подумал он и сделал движение, чтобы встать, но Муслим уже подходил к нему, улыбаясь и протягивая руки.

— Каиржан,— сказал он, сияя,—• а мы тут с твоей матушкой говорили о тебе. Знаешь, мы люди старые, а у старых людей такой обычай — старый должен заботиться о младших. Вот я хочу тебе кое-что присоветы- вать! По-родственному, по-стариковски. Не обидишься?

— Смотря по тому, о чем пойдет речь,— натянуто улыбнулся Каир.

— Речь пойдет о серьезном, идите сюда, женгей, это и вас касается. Речь идет о том, чтобы тебя женить. Я нашел тебе невесту. Врач, красавица, умница. Только что окончила институт, скоро приедет сюда. Что скажешь?

«Здорово,— подумал Каир,— и ведь ничего его не смущает».

— Я вот что скажу,— ответил он, сдерживая свое возмущение,— не заботьтесь вы обо мне, Муслим Сапарович. Хотя мы и родственники, но уж как-нибудь я найду сам себе жену. Хорошо?

— И уж обиделся, честное слово, обиделся! — захохотал Муслим.— Я ведь в шутку, а ты всерьез! Я-то... женгей жалуется: «Пустой дом,— говорит она,— как гроб, даже словом перекинуться не с кем». Вот я и предложил.

— Мама сама знает, почему я не женюсь,— сказал Каир. Он рванул дверь на балкон и вышел из комнаты.

Муслим побежал за ним следом, постоял сзади него, поулыбался и спросил уже совсем другим тоном:

— Ну, каковы результаты поездки, Каиржан? Что хорошего видел? Что нового привез?

— Много хорошего! Все было хорошо! — Каир говорил не оборачиваясь.— А у вас здесь что нового?

Каир почувствовал, как Муслим насторожился, и бросил недовольный взгляд по направлению к кухне, где гремела посудой Акмарал. Этот взгляд означал: вот, мол, где источники твоей информации.

— Много ли шлака? — продолжал спрашивать Каир.— Сколько стали какой марки выплавили?

Муслим вздохнул:

— Шлака у нас сколько угодно. Ведь в дежурство Сагатовой авария случилась. Целая смена из-за нее не выдала металл. Горком душу из меня за это