Атаман Войска Донского Платов - Андрей Венков

— Генерал, вот вам свежие войска. Город всего в семистах шагах от правого крыла нашей боевой линии. Его надо удержать.

Багратион безмолвно слез с лошади, встал перед первой колонной присланной ему дивизии, так же молча дал знак. Колонны спокойно тронулись и втянулись в мигающий огнями выстрелов городок.

— Ур-ра-а!!!

Город был снова взят.

Беннигсен, сдавший командование арьергардом Багратион и все другие начальники, оставив в Прейсиш-Эйлау гарнизон, уехали в местечко Ауклапен, лежащее в трех верстах за линией войск. Загорелись костры.

Из-за Прейсиш-Эйлау подмигивали огни французского лагеря.

Платов собрал всех командиров донских полков. Только успели поздороваться, как вновь в Эйлау начался бой, слышно было орудийную стрельбу и шум поднявшегося на ноги русского лагеря.

Оказалось, что расположившиеся в городке русские войска с голодухи стали мародерствовать, гарнизонный начальник, чтобы собрать всех, велел ударить в барабан, на призыв пошли все, кроме отъявленных мародеров, позиции оказались оставленными, французы подкрались и ворвались в город.

Поскольку, заняв город, французы нависли над правым флангом русской позиции, главнокомандующий, ругаясь, всю ночь перестраивал войска. Центр теперь занял место правого фланга, отведенного под прикрытие болот, левый фланг передвинули правее…

В главной квартире Беннигсену советовали сняться и уйти, поскольку Прейсиш-Эйлау, ключ позиции, утерян, а с флангов подходили французские корпуса Нея и Даву.

— Ваше Превосходительство! У нас есть семь часов ночи, мы успеем отойти верст на двадцать. Оторвемся и будем искать крепкую позицию у Домнау или Фридланда.

Беннигсен остался непреклонен:

— Нет. Мы будем драться здесь.

Платов на отведенной ему квартире собрал полковых командиров. Явились трое Иловайских, Ефремов, Сысоев, Гордеев, Киселев, Малахов, Андреянов. Не было двоих Грековых, их полки с 4-й дивизией прикрывали перестроение армии.

— Что вы тут делаете? — недоумевал Платов. — «Французы подкрались!» Ах, ты…!

Он долго ругался, пока один из Иловайских не остудил его:

— Чего ты шумишь на нас, Матвей Иванович? Тут воюют по правилам. Как дело до большой драки, нас убирают, вроде мы им под ноги путляемся. Европа!..

На рассвете, так и не сомкнув глаз, разъехались по полкам.

Казаков всех убрали во вторую линию и поставили уступом за обеими флангами. Впереди растянулись ровными рядами пять дивизий пехоты, еще две стали позади густыми колоннами, конница, разделенная равномерно на три части, стала за флангами и позади центра. Как только развиднелось, русские батареи ударили по оставленному городу. Французы отвечали. Сражение началось…

Платов стоял возле Беннигсена на возвышенности неподалеку от Ауклапена, здесь же были Дохтуров, Багратион, Резвой и князь Голицын. Черные длинные линии войск резко выделялись на белом поле, временами налетал колкий и густой снег, Французы медленно развертывали силы вокруг города и растягивались все левее и левее. Справа, на пустынной болотистой равнине, мелькали лишь их стрелки да опасливо разъезжали редкие конные. Вся масса французов медленно, но верно обходила недвижно застывшие линии русских.

Кто-то разглядел на окраине города, у кирхи, Наполеона и теперь показывал, — все смотрели на это место, как завороженные.

Часа три уже били орудия. Резервы топтались, согреваясь на ветру. Беннигсен показывал и объяснял, что французы вылазками из города отвлекают наше внимание от левого фланга.

Казаки, взятые Платовым в конвой, откровенно скучал:

— Вчера весь день пьяных подбирали, и ныне, похоже, без нас обойдутся…

Внезапно налетевшая метель заставила всех нагнуть головы. Весь мир укрылся за слепящей пеленой.

«Ох, принесла тебя нелегкая, — думал Платов, прикрываясь перчаткой. — Эдак опять „подкрадутся“, а у нас глаза снегом забиты».

Какое-то время как бы по инерции били орудия. Но реже, реже… И без того неподвижные русские линии застыли в ожидании. Изредка вспыхивала и быстро смолкала перестрелка справа, на болоте.

— Ну, вроде сносит…

Небо прояснело. Ветер снес снеговую тучу. Несколько мгновений армия безмолствовала, будто протирала глаза.

— Французы!..

— Где?!..

— Да вот же!!!

— Они атакуют!..

Штабные наперебой подталкивали Беннигсена и указывали на густую колонну войск, возникшую прямо перед центральной русской батареей.

Однако колонна не наступала, не рвалась вперед. В ней чувствовалась растерянность.

— Да они заблудились!.. Метель…

— Ваше Превосходительство, надо атаковать… — нашелся командовавший резервом Дохтуров. — Дмитрий Владимирович… — обратился он к командующему кавалерией князю Голицыну.

Но впереди, не ожидая приказаний или поддержки голицынской конницы, центральная батарея, словно проснувшись, хватила картечью прямо в голову заблудившейся французской колонны, а пехота, смешав ряды, одной толпой побежала вперед, наставив штыки.

— Ага! Увидели!..

Невиданная по размерам рукопашная заколыхалась в поле перед городком Прейсиш-Эйлау.

Князь Голицын потребовал коня. Из резерва, не дождавшись его команды, уже подходила на рысях кавалерия. Взбивая улегшийся было снег, она быстрее и быстрее понеслась к месту свалки.

— Они бегут! Наша взяла! — радостно крикнул первый разглядевший. Французская колонна подалась, побежала, наши повалили следом. Где-то далеко рябил со своей конницей князь Голицын.

— Коня! — приказал Платов.

— Не извольте беспокоиться, Матвей Иванович, — остановил его Беннигсен. — Вашим казакам будет работа, когда неприятель начнет отступление.

— Но надобно поддержать! Самое время атаковать, Ваше Превосходительство…

— Эта стычка — случайность, совершенно мною не запланированная, — холодно ответил командующий. — Еще не все силы вступили в игру, и у нас, и у неприятеля.

— Ваше Превосходительство, французская кавалерия!.. — прервал адъютант, указывая на снежное облако, стремительно нарастающее слева.

— О! Их тысяч десять или более того… Взгляните, господа!..

— Да, и сам Мюрат впереди, — сказал Беннигсен, вглядываясь в зрительную трубу. — Этакий таран! Хороши бы вы были сейчас в чистом поле с вашими казачками, Матвей Иванович…

Платову невооруженным глазом было видно, как огромная, эскадронов в шестьдесят, махина на тяжелых немецких конях, расскакавшись, неудержимо приближалась к русским линиям. Остановились, сбились в кучки, кое-где побежали назад преследовавшие французскую пехоту русские солдаты, вот они повалились в снег, сбитые налетевшими лошадьми. По всей линии затрещала пальба. Но лавина кавалерии, отсвечивая железом кирас и медью шлемов, не замедлив хода, смяла первую русскую линию.