Путин. Россия перед выбором - Леонид Млечин

— Правда ли, что ваша мать дала вам крест, который вы освятили в Иерусалиме?

Известен поучительный рассказ Путина о том, как на пепелище сгоревшей под Санкт-Петербургом дачи он отыскал только нательный крестик. И понял, что нетленны лишь духовные ценности православия.

«По выражению лица Путина, — вспоминал Буш, — я увидел, что он был потрясен, когда ему перевели вопрос. Я пояснил, что читал об этом и хотел узнать подробности. Выражение его лица и голос становились мягче по мере того, как он рассказывал…

После встречи один из журналистов спросил, можно ли доверять Путину. Я ответил:

— Да.

Я вспомнил, с каким чувством Путин рассказал о крестике, и сказал:

— Я посмотрел ему в глаза и смог уловить движение его души…

В последующие годы Путин не раз даст мне повод пересмотреть это мнение».

Многое изменилось после терактов 11 сентября 2001 года.

Президент России попросил соединить его с Джорджем Бушем. Связаться с ним оказалось невозможно — президент находился в самолете. С Путиным говорила Кондолиза Райс, советник Белого дома по национальной безопасности. Владимир Владимирович произнес слова поддержки и сочувствия. Сказал, что ему известно о переводе американских вооруженных сил в состояние полной боевой готовности. В таких случаях Москва всегда отдавала аналогичный приказ — обычная мера предосторожности. 11 сентября Путин распорядился не предпринимать ответных действий и не создавать американцам лишних проблем.

— В этот момент, — скажет потом Буш, — он ясно дал понять, что холодная война действительно закончилась.

На следующий день Путин вновь позвонил Бушу и сообщил, что, «выражая солидарность с американским народом», объявил в России траур в связи с трагическими последствиями террористических актов в Соединенных Штатах Америки. Это тоже был сильный жест. Путин не объявляет траур даже тогда, когда в Чечне в результате теракта гибнут несколько десятков российских граждан.

— Добро победит зло, — сказал он Бушу, — и я хочу, чтобы вы знали — в этой борьбе мы с вами.

Отношение новой американской администрации к России изменилось. Соединенные Штаты, травмированные внезапным осознанием собственной уязвимости, с благодарностью приняли предложение Путина о партнерстве. Россия вмиг превратилась в необходимого американцам союзника.

22 сентября 2001 года, на следующий день после принятия решения о военной операции в Афганистане против талибов и террористов Усамы бен Ладена, Джордж Буш позвонил Путину из Кэмп-Дэвида. Разговор был долгим. Буш остался доволен: Владимир Владимирович согласился открыть воздушное пространство для американских транспортных самолетов, направлявшихся в Афганистан. Не возражал против появления американских военных в бывших республиках Советского Союза.

24 сентября Путин сделал заявление:

«Первое. Россия предоставляет и намерена предоставлять имеющуюся у нас информацию об инфраструктуре, местах пребывания международных террористов и базах подготовки боевиков.

Второе. Мы готовы предоставить воздушное пространство Российской Федерации для пролета самолетов с гуманитарными грузами в район проведения этой антитеррористической операции.

Третье. Мы согласовали эту позицию с нашими союзниками из числа центрально-азиатских государств. Они разделяют эту позицию и не исключают для себя возможности предоставления своих аэродромов.

Четвертое. Россия также готова, если это потребуется, принять участие в международных операциях поисково-спасательного характера…»

Возможно, он лишь смирился с неизбежностью, но выглядело это как дружеский шаг. В начале октября передовые подразделения 10-й горно-стрелковой дивизии армии Соединенных Штатов прибыли в Узбекистан.

3 октября Путин прилетел в Брюссель и встретился с генеральным секретарем НАТО Джорджем Робертсоном. Владимир Владимирович значительно мягче выразился о расширении Североатлантического блока, чем Ельцин.

В середине ноября Джордж Буш пригласил Путина к себе для неформального разговора. Буш объяснил журналистам:

— Лучшая дипломатия начинается с того, что партнеры лучше узнают друг друга. Я хочу знать его ценности, а он должен понять мои.

«Никогда не забуду реакцию Путина, — вспоминал американский президент, — когда он вошел в Овальный кабинет. Было раннее утро, и в окна с южной стороны лился свет. Оказавшись в дверях, он выдохнул: “Боже мой, какая красота!”»

13 декабря Буш заявил о том, что Соединенные Штаты выходят из договора о противоракетной обороне, поскольку пора отказаться от идеи взаимного гарантированного уничтожения. В прежние времена в Москве раздался бы взрыв возмущения. Военные неизменно доказывают, как опасно появление американской системы противоракетной обороны: российский ракетный потенциал потеряет свою ценность и Соединенные Штаты добьются военного превосходства.

— Холодная война закончилась, — сказал Джордж Буш Путину. — Мы больше не враги.

В порядке компенсации американский президент сообщил, что Америка в одностороннем порядке уменьшит количество ядерных боеголовок на две трети.

Путин легко отнесся к словам Буша. Заявил, что Россия давно располагает эффективной системой преодоления противоракетной обороны, поэтому принятое Бушем решение не угрожает безопасности нашей страны. Путин объявил, что Россия отказывается от военно-морской базы в Камрани (на территории Вьетнама) и от разведывательного центра в Лурдесе на (территории Кубы).

Базой во Вьетнаме российские моряки давно не пользовались. А вот центр в Лурдесе был передовой станцией радиоэлектронной разведки, которая прослушивала почти всю территорию Северной Америки. Отказ от разведцентра на Кубе был ясным сигналом для Соединенных Штатов: мы не рассматриваем вас как врага.

— Путин на 180 градусов развернул российскую внешнюю политику, — восторженно говорил в декабре 2002 года Анатолий Чубайс, — она радикально другая. Может быть, изменений подобного масштаба за всю историю государства российского не было. Взял — и практически сделал Россию членом НАТО. Взял — и выстроил политику, которая реально приведет страну во Всемирную торговую организацию. Взял — и сделал американцев нашими военными союзниками. Вообще полный переворот!

Военные и спецслужбы не смели противоречить президенту Путину. Надеялись, что это лишь тактика, временное отступление. Поколениями военные, как и все наше общество, воспитывались в уверенности, что главный враг — Соединенные Штаты и рано или поздно с ними придется воевать. Иначе говоря, курс на партнерство с американцами Путин проводил, преодолевая молчаливое сопротивление своего аппарата, военных, военно-промышленного комплекса, силовых ведомств. Подспудно полагал, что американцы должны это понимать, учитывать и не делать ничего, что подрывает хрупкое партнерство и его собственные позиции внутри страны. Возможно, он даже намекал на это американцам.

Во всяком случае так делали все его предшественники, начиная с Брежнева. Леонид Ильич первым захотел иметь личные, доверительные отношения с американскими президентами. В беседах один на один он объяснял американцам, что в Политбюро не все хотят разрядки и сокращения вооружений, поэтому американцы должны быть с ним уступчивее. И Горбачев втолковывал Джорджу Бушу-старшему, что своей политикой тот не должен подрывать процесс перестройки. И Ельцин это повторял Клинтону, когда требовал, чтобы НАТО не расширялось и чтобы Югославию не бомбили.