Черный гардемарин, судьба и время - Алла Валерьевна Репина

Вернулись затемно.

5/VII-22

День Кирилла и Мефодия. Погода еще жарче. Тяжело дышать. Мурка объявила решение: возвращается в Россию.

Вот так. Ничто ее здесь не держит. Даже мысль о возобновлении поисков Гаврилова. И в самом деле, где ж ей теперь его искать? В джунглях Конго? У итальянских фашистов? Бог его знает, в каком он сейчас дальнем плавании. И нужны ли мы ему?

Эх, Муркин, Муркин! Учудила. Выкинула фортель: от двухглавого орла – к красному знамени.

Отъезд назначен на 9 июля, с группой вступивших в русский гражданский студенческий союз Р.С.Ф.С.Р. с целью репатриации. Вначале в Прагу.

8/VII-22

Утром встретил ее – поговорили. Не передумала. Вот характер. Завтра в воскресенье уезжает. Купил цветов. Пошел в барак, пытался заниматься, но ничего из этого не вышло.

9/VII-22

Утром встал в 5 часов. Ночь спал голым поверх одеяла, чтобы не проспать. В ½ 6 встретил у дома – помог ей дотащить корзину – посадил в поезд – и в 6 ½ она укатила.

На душе тоскливо и пусто. Одно утешение: Мурка навестит моих в Питере. Несчастный город. Когда я снова туда попаду?

Послесловие, от автора

«Не забывайте меня! Ваш Павел»

«Зволен 11 мая 1967 г.

Дорогой мой Леша, спасибо Тебе за письмо и за приглашение приехать. Письму я очень обрадовался: Алексей, значит, не совсем забыл, что я еще на свете. Хотя в последнее время Ты меня письмами не особенно баловал, но повторяю, я рад, что в последних Твоих письмах нет той какой-то сдержанности и осторожности, как было в начале нашей переписки. Жаль, конечно, что Дуня мне крайне редко пишет, хотя теперь переписки с заграницей ей не следовало бы опасаться и в письмах можно делиться своими мыслями.

Относительно нашей встречи в этом году придется Тебя немножко разочаровать. Мою поездку в мой родной Питер я решил отложить на будущий год. Причина: в этом году у вас там все время большие торжества и летом уже будет масса приезжих и туристов, желающих повидать красный Петроград. А я ведь люблю Питер степенный, работающий, спокойный и теперь бы я себя не чувствовал в своей тарелке. Ведь и так я в СССР побывал два последних года. Так что не обижайся, если я не исполню Твое пожелание. Еще раз спасибо за приглашение. В будущем году, если будем живы и здоровы, обязательно увидимся.

Я живу по-прежнему. В середине марта я окончил работу в архиве. В начале апреля из Москвы приехала сюда супруга моего знакомого, у которого я гостил в прошлом году. Провела здесь две недели, показал я ей красивые места средней Словакии. Осталась всем очень довольна. Не помню, говорил ли я подробнее об этой семье. Это один археолог, жена его тоже кончила археологический институт, преподает историю. У них трое детей. Супруга много читала, хорошо знает историю, интересуется архитектурой. Поэтому была очень рада, когда я водил ее по старым замкам, по музеям. Ну, а я в эти две недели был точно в России, все время говорили по-русски и это было для меня как праздник.

Чувствую себя неплохо, только иногда появляется ощущение, что слабеют ноги. Уже не бегаю, как прежде, двигаюсь «средним ходом». Как всегда много читаю, хожу в театр и в кино, веду большую корреспонденцию, вообще жаловаться на жизнь не могу. Даже мечтаю, что в этом году никуда не поеду, а буду просто отдыхать…

Всегда буду помнить наши первые прогулки по моим знакомым местам в Питере в 1960 году. Ведь с тех пор прошло семь лет. Время ужасно летит…

Я рад, Леша, что Ты по-прежнему служишь директором школы рабочей молодежи. Это – правильно! У Тебя тоже такой характер, что если у Тебя отнять работу – Ты «скиснешь». Добавлю, что Ты делаешь великое дело, когда молодежи вкладываешь основные понятия «обществоведения». Это как раз и есть основы воспитания – объяснить молодежи, что только на основании взаимного уважения и взаимной помощи можно построить хорошую, полную жизнь каждого в отдельности человека. Ведь кажется этого хочет и коммунизм. Соглашаюсь с тобой, что это работа трудная и неблагодарная, но очень возвышенная.

Передай мой привет всем Твоим домочадцам.

Желаю вам всем доброго здоровья. И пиши.

Твой Павел».

«Зволен 30.10.77

Дорогой мой Леша,

Я живу, как всегда, тихо и спокойно. Много сижу за письменным столом. У меня довольно большая переписка с моими бывшими соплавателями, которые теперь и в Америке, и в Аргентине. Изредка обмениваемся письмами и с моими знакомыми в Москве. Хожу часто на двухчасовые прогулки, благо здесь есть одно замечательное шоссе между лесными горами…

…О Дуне ничего не знаю, перестала мне писать. Не был ли Ты в последнее время в Кравотыни? Передай Дуне, что новая конституция СССР не запрещает вам сношения с родственниками за границей, в особенности когда я живу в социалистическом государстве…

Итак, дорогие мои, вам ничего не остается делать, как участить нашу переписку, чтобы мы все же не теряли друг друга.

Буду поджидать Твоего ответа, Алексей. Крепко жму Твою руку.

Твой Павел».

«Зволен 24.4.78

Дорогой мой Леша, опять даю Тебе знать, что я еще жив и собираюсь 25 мая праздновать мои 80 лет. Пока здоров, но хуже слышу, гораздо медленнее хожу. Жизнью на новой квартире доволен…

Желаю вам всем главное здоровья, здоровья и здоровья.

Привет к 1 маю!

Целую всех.

Не забывайте меня! Ваш Павел».

Это одни из тех немногих писем Павла Васильевича Репина родне в Россию, что сохранились. Они адресованы Алексею Константиновичу Репину, его племяннику и одновременно моему деду. В этой книге он, как и его сестра Дуня, появляются уже в первой части: в дебютный семейный выезд Репиных в отеческое село Кравотынь на Селигере.

Пару лет назад часть писем случайно была обнаружена родней при разборе старого гаража в Вартемягах под Петербургом, где живет семейство еще одного из наших Репиных, внучатого племянника Павла. Вы еще не запутались в наших Репиных и кто кому у нас кем приходится? Если коротко: все мы – потомки Василия Павловича Репина, отца Павла. Того самого крестьянина из казенного села Кравотыни Осташковского уезда Тверской губернии, который был принят в 1870 году на флотскую службу рекрутом, служил в Гвардейском экипаже на императорских яхтах, получил личное дворянство и дослужился до звания подполковника по Адмиралтейству, а после Октября занял должность архивариуса Адмиралтейского завода морского ведомства.

Так вот, о переписке моего