Тума - Захар Прилепин

Пахло едким по́том и злобой; от круга шёл тугой, как из кузнечного горна, жар.

…наконец, большинство голосов смолкли.

Теперь раздавались с разных сторон отдельные. Кричали с ехидцей, без уваженья, напористо:

– До Азова и щиты, и орудия, и лествицы, и градоимательные хитрости доставить – враз. А в крымские земли всё волочить – каково?

– Ежли через весь Крым брести, потеряем с излишком, а дуван будет малый!

– Чего б ни навоевали в Крыму, возвращаться всё одно придётся через Азов. Там нас и встретят!

– Сызначала Азов! Крым дождёт! Апосля, когда захотим! Пока не желает казачество! Нету нам указа!

…выждав, говорил Осип.

Круг, глядя на него, совсем поугомонился.

Кондырев, опасаясь очередного подвоха, тянул, выворачивал шею, словно ему стал мал ворот.

– …мыслю так, браты-казаки! – скрипел Осип. – Раз государь-батюшка повелел нам воевать Крым, то мы государева слова не ослушаемся… – он оглядел навострившийся круг, – ежели сначала побьём крымское войско, кое идёт к Азову.

– А как войско то побьём… там и Азов заберём… – протянул Дронов.

– …а как войско побьём, то исполним волю государеву и двинем на Крым! – не внял подсказке Колуженин.

Стало ещё тише. Отчётливо раздалось долгое мычанье коровы.

– А ты, Осип, с боярами не сговорился? – хрипло крикнули из задних рядов.

Осип, хмурясь, вгляделся, но не узнал, кто кричал.

Кондырев тоже по привычке вглядывался, но ему тем более не ведомы были местные крикуны.

Один Пожарский даже не смотрел на круг, а молился про себя. Княжья воля тут силы не имела.

– Опечалил ты нас, Осип! – почти пропел Дронов.

…и снова хлынул крик.

– Азов поначалу! – опять раздавалось со всех концов.

– Азов воевать!

– Крушить город азовский волим!

…переменчивое казацкое море пенилось, хлестало во все стороны…

– Послухайте меня! Послу-ухайте меня, браты! – лязгая невозможным голосом своим, от которого у Пожарского в ухе зудело, кричал Осип.

Дождавшись хоть какого-то покоя, убеждённо, чуть торопясь, продолжал:

– Государевы послы, браты-казаки, ноне в Царьграде у турского султана! И как узнает турский султан, что мы к Азову приступили, может с теми послами случиться беда. Из Царьграда не отпустят их, а то и казнят. Годно ли то, казаки? Надобно ли нам такое?

По лицу Осипа струился пот, и все морщины во лбу его были влажны.

– А то, что в Азове – четыре тысячи полона, годно? – не унимался Дронов.

Осип недвижимо глядел поверх казачьих голов, видя так словно бы всех сразу.

– О чём тайно сговорились в ночи? – кричали из круга. – Что от честных казаков таят-скрывают воеводы?

– Казачьи законы бояре рушат! – голосили с другого края. – Тайные от круга разговоры ведутся! Так не деится на Дону!

Сырые лобные морщины Осипа казались глубокими, как прорезанные в кости. Багровея жилами на висках, из последних сил пытался он взять своё:

– Казаки! Браты! Не станем наперёд гадать! Пойдём бить крымчаков и ногаев под Азов и в поле – отмстим за зимнюю осаду, а дале заново круг соберём!

…пошёл ругливый разнобой.

Круг и не смотрел уже на атаманов; казаки лаялись меж собою.

Черкесы сгрудились вкруг своего Муцала. Стрельцы, блудя очами и ожидая подвоха, – за могучими плечами Пожарского.

Ждан не замечал, что и у него с головы непрестанными струйками бежит тёмный пот, словно под шапкой надел он себе на голову половину спелого арбуза.

…с утра всё покатилось ещё резвей.

Пившие всю ночь казаки как взбеленились.

Заводилами выступали беспокойник Дронов да Олексеев Пахом, во хмелю становившийся красноречивым и настырным. Аляной, Вяткин, Кочнев тоже были тут.

Стабунились возле кабака. Подошли и старики; дед Ларион – среди них.

– Нехай Азов – турский город! – кричал, дыша тяжким перегаром, Пахом Олексеев. – Крымских людей там не мене, чем турских, а шкоты азовские – ничем с крымскими не различны! То же воровство! Та же пагуба! Что азовцы, что крымчаки, что турки – всё супостаты, враги рода казачьего, всего люда православного. То бояре наплели государю обходить Азов стороной, чтоб султана не злить!

Поп Куприян, разгоняя себя широкими рукавами рясы, то почти приближался к хмельной толпе, то, заслышав имя государево, отмахивал руками саженей десять в обрат. Стоял поодаль, по-кочетиному поводя головой, глядя на казаков одним глазом и топорща темнеющую на жаре бороду.

Иван со Степаном прибились к сварливцам. Заражались ядрёным, яростным пылом.

– Как с Москвы боярам разглядеть всё? – кричал, будто отхаркивался, озирая казаков, всклокоченный Дронов. – Азов с Дона казакам лутче всех видно! Азов торчит нам, как больное бельмо! Надобно сбить азовцев с Дона, а не то в зиму опять придётся кобылятину жрать!

…вздымались руки, топорщились корявые персты, доя воздух…

– Нехай Ждан покажет тую грамотку, кем она писана! – орали.

…взъярённое посольство явилось до куреней Осипа да Чесночихина Павла, живших друг напротив друга.

– Выходи́те, атаманы, слухать казаков! – закричали.

Куры, спавшие в пыли, поразбежались.

– Покажитесь, шишиморы! Сколь можно мёды со дворяны хлебать!

Во мрелой духоте человечья злоба остро слышалась на нюх.

С база чесночихинского куреня выглянул, тараща косые глаза, служка-татарин.

– На стану бачка Павел! – прокричал, враз посыревший от страха, как мясо.

– Так, значится! Опять сговариваются втайне! – заревели казаки.

Посыпалась матерная брань-перебрань.

…Осип, заслышав шум, вышел на крыльцо. Толпа попылила к нему.

Был при сабле, без пистолей.

В окошко смотрела его жена, обняв малое дитё.

– Сбираться, говорите, браты? – спросил Осип мрачно, стирая мошек, липших к лицу. – Али я сам на кругу не говорил, что идём к Азову?

– Не к Азову, Осип! А на Азов – воевать город! – указывал снизу Дронов. – И дружкам твоим боярам передай нашу волю: пусть сбирают за нами войско своё! А то мы их сгоним со стану, дармоедов!

– Так, Яшка! Верно!

– Боярам моё слово не указ, казаки! – отвечал Осип. – А сам я собран давно.

– Ждём тебя на круг, Осип! – зло велел Кочнев.

– Слухайте круг, атаманы! – кричали ему из толпы. – А то другим атаманить придёт черёд!

– На круг, так на круг, – сказал Осип.

…он вернулся в курень, оставив дверь раскрытой.

Жена пропала в окошке. Задёрнулись, одна за другой, занавески.

…полетели по городку вестовые: созывать круг.

Самые говорливые никак не расходились, тем более, что до майдана отсюда было пройти близко – три землянки миновать да два куреня.

Потянули из ближайшего колодца ведро: наорались до сипоты, да и не спали, а уж сколько выпили за ночь!..

Окунали по очереди горячие лица в студёную воду. Зачёрпывали из ведра шишковатыми, окаменелыми до черноты руками, шумно умывались. Снова оттуда же пили. Никто