Караван - Абай Тынибеков

его одной рукой, помчался в сторону лагеря. Лао Кэ вытер лицо, запрыгнул за спину второго воина и они последовали за ними, нагоняя их на полном скаку. Вскоре они уже влетели в лагерь и осадили лошадей в нескольких шагах от костра Тюйлюхоя. Тюйлюхой и Гуан Си, увидев их еще издали, поднялись с мест. Лао Кэ спрыгнул с коня, подбежал к всаднику с Туцу и стал осторожно спускать его на землю. Он бережно положил его, присел возле него, припал ухом к его груди и замер, а потом растерянно поднялся, не сводя с него глаз.

– Что с ним? – быстро подойдя, встревоженно спросил Тюйлюхой.

– Он умер, властитель, – прошептал Лао Кэ.

* * *

На второй день на рассвете тело Туцу, обмытое и облаченное в чистые одежды и новые кожаные доспехи, предали земле на единственной поблизости от этого озерного побережья возвышенности. Вместе с телом в могилу были опущены все его оружие и седло. Над могилой насыпали небольшой курган. Попрощавшись с ним, этим же вечером караван тронулся в путь, огибая озеро.

* * *

Тюйлюхой вел коня молча. Он думал о Туцу, вспоминал совместные с ним походы и не верил, что его больше нет. Он всей душой скорбел по нему, сожалея о том, что отпустил его на эту злосчастную охоту несмотря на предупреждение Ту Доу своим видением, о котором он совсем было забыл, да и не отнесся к нему с должной серьезностью. Теперь он сокрушался от мысли о том, что такой опытный и закаленный в боях и походах вояка и очень преданный и надежный человек, кто должен был либо прожить долгую жизнь, заслуженную по праву, либо достойно принять смерть в сражении с врагом, вдруг умер на чужбине от клыка болотного старого зверя, к тому же не свирепого и могучего хищника, а какой-то дикой свиньи.

* * *

– Вон в той стороне на расстоянии примерно в полторы тысячи ли отсюда находится город Дуньхуа, – показав рукой на восток, произнес Гуан Си. – Там и начинается стена Ваньли-чанчэн.

Тюйлюхой равнодушно посмотрел в ту сторону и ничего не сказал.

От озера Лобнор они прошли в юго-западном направлении еще семь дней, каждую ночь проходя по сто двадцать ли, оставив за собой еще около восьмисот ли пути и повернули на запад. На юге от них потянулись горные хребты Кунь-Луня. Пустыня теперь оказалась от них в северной стороне. С самого начала пути, как только они перешли рубежи своей державы, проходя каждые двадцать ли, они останавливались на короткий отдых, затем вновь шли дальше. На таких, казалось бы, очень частых привалах изначально настояли торговцы, что шли с караваном, знавшие все тонкости дальних переходов. В первые дни пути эти остановки очень нервировали Тюйлюхоя, который спешил преодолеть как можно большее расстояние за день, но со временем, видя состояние лошадей и особенно хаптагаев, он понял, что торговцы были правы. После столь долгого перехода все животные были бодры и сильны, и пока ни одно из них не создало для него и его людей проблемы.

Гуан Си пояснил, что начался сезон сяошу, сезон малой жары.

* * *

Прошло тридцать четыре дня, как караван шел на запад. Наступил сезон лицю, сезон начала осени. Сезон дашу, сезон большой жары, миновал для него благополучно. Справа от них потянулись песчаные барханы. Идти стали днем.

– Где-то здесь впереди на нашем пути должна появиться река Юйтянь, а в ее долине наверняка есть чьи-то поселения, – всматриваясь вдаль, произнес Гуан Си. – Скоро пески будут кругом. Жизнь возможна лишь у воды. Только кто там обитает, я уже не знаю. Дальше за рекой пустыня будет уходить на северо-запад. А до следующей реки Со цзюй от этой реки около полутора тысяч ли. Это почти пятнадцать дней пути. Там и находится так называемый западный край. Карт с землями за Со цзюй я не видел. К тому же те карты, что я видел, не картографы императора составляли, а его лазутчики. Пока вроде все сходится. Путь от империи Хань на запад может быть только здесь и там, откуда мы сюда пришли, вокруг пустыни. После того как великий шаньюй разгромил юэчжей и вытеснил их дальше на запад, сложно сказать, куда они ушли и где осели. Знаю, что юэчжи всегда поставляли к нам свой камень нефрит. У нас он в большой цене. Его называют камнем жизни. Очень красивый и прочный камень. Его главная особенность – это высокая вязкость. Обломки камня почти невозможно расколоть на куски. А какой цвет у него удивительный и разнообразный! От почти белого, через все оттенки зеленого, а это и желтоватый, и травянистый, и изумрудный, и болотный, до почти черного. Встречаются еще голубого цвета и красного, но это редкость, и им вообще цены нет. В основном у нас ценятся с однотонной окраской. А полосатые, пятнистые и, как у нас называют, облачные, ценятся чуть ниже. Знаешь, как у нас говорят? Золото имеет цену, нефрит же бесценен. Ко двору императора торговцы юэчжей поставляли только белый нефрит. Его еще называют нефрит цвета бараньего сала. Интересно, да? Никто кроме императора не имел права приобретать такой камень. Он красив. У него густой, матовый блеск.

– А юэчжи где его берут? – слушая его, поинтересовался Тюйлюхой.

– Они его добывают где-то у себя в горах, – ответил ему Гуан Си. – Этому камню у нас приписывают разные достоинства. К примеру, его мягкий блеск олицетворяет милосердие, а твердость означает умеренность и справедливость. А его полупрозрачность является символом честности. Чистота камня являет собой воплощение мудрости, а его изменяемость есть олицетворение мужества.

– Красиво, ничего не скажешь, – восхитился Тюйлюхой.

– Да, красиво и точно, – улыбнувшись, согласился Гуан Си. – У нас почти в каждом доме есть поделка из этого камня. Они все с высеченными символами и эти символы имеют разное значение. Рыба, к примеру, означает богатство. Веер – щедрость. Лотос – святость. Бамбук – провидение свыше. Олень – благородное происхождение. Летучая мышь – благословение и удача. Все имеет смысл.

– Мм-да, все имеет свой смысл, как, впрочем, все под этим небом, – как-то задумчиво произнес Тюйлюхой.

Некоторое время они ехали молча.

– Большой путь мы проделали, уже осень наступила, но, куда пришли, не знаем. И что там дальше находится нам неведомо. В этом тоже есть смысл? – вдруг произнес Тюйлюхой и взглянул на Гуан Си.

– Видимо, есть и в этом свой смысл. То, что мы первыми от твоей державы ищем дорогу на запад для