Михаил Орлов - Александр Бондаренко

…Военные поселения, это злодейское учреждение, погубило тысячи народа — история выскажет, что такое эти поселения! Вместо военных, храбрых генералов всю власть, всё доверие отдавали таким начальникам, как Рот^[209], Шварц^[210], Желтухины^[211]. Знаменитым генералам Отечественной войны оказывали только наружное уважение.

Шпионство развилось.

Восстановление Царства Польского и намерение Александра присоединить отвоёванные наши русские древние владения к Польше произвели всеобщий ропот.

Жестокое обращение великих князей Николая и Михаила с солдатами. Бесчеловечное управление Сакена и Дибича в 1-й армии, где жалобы считались за бунт. Приказы по армии наполнены были приговорами за грубости и дерзости против начальников. Поездки государя за границу, где, как говорили, он отзывался с презрением о народе русском. Огромные расходы на эти поездки. Ограничение и падение учебных заведений; строгая цензура и, главное, недоверие к русским и подозрение в революционных тенденциях войска… производили из конца в конец России толки и ропот.

С начала царствования кроткий, либеральный Александр под влиянием Австрии и Аракчеева потерял и любовь, и доверие, и прежнее уважение народа. Россия управлялась страхом. Крепостное право (как он обещал) не было уничтожено. Об обещанной конституции и думать [нельзя]…»

Историки подтвердят, что именно так оно тогда и было…

* * *

Не очень просвещённый современный читатель (встречаются, к сожалению, и такие) с уверенностью заявит, что все декабристы являлись масонами и заговор их был масонским. Но это не совсем так.

Хотя Орлов интересовался масонством, но пребывал лишь рядом с организациями и не вступил ни в какую ложу — несмотря ни на приглашения близких к нему людей, ни на очевидную выгоду такого шага. Известно ведь, что масоном был цесаревич Константин, и даже — о чём ходили упорные слухи — сам Александр I. Так что неудивительно, что в 1813 году при действующей армии была создана военная ложа «Железный крест» для русских и прусских офицеров. В Мобеже, где располагался штаб оккупационного корпуса, действовала ложа «Георгий Победоносец», в Киеве — «Соединённые славяне». Видными масонами были князь Сергей Волконский, Пестель, генерал Фонвизин, кавалергарды ротмистр Лунин и светлейший князь генерал-майор Лопухин — люди, с которыми Михаил дружил или общался, служил, делил трудности похода и опасности боя…

По преимуществу русские масонские ложи состояли из молодых, только ещё вступающих в свет людей — упрочив свои жизненные позиции, они, как правило, к масонству охладевали; масоны возрастом постарше были в основном людьми среднего достатка. Знатные и солидные люди среди них встречались редко. Молодых офицеров приводили в масонские общества повсеместное брожение умов (вспомним слова Пестеля: «Дух преобразования заставляет, так сказать, везде умы клокотать»), жажда радикальных перемен и ещё — чувство патриотизма, ибо целью многих масонских лож объявлены были объединение славянских народов и первенствование России во всём остальном мире.

Например, в одном из параграфов «Уложения Великой ложи “Астреи”» значилось: «Масон должен быть покорным и верным подданным своему государю и отечеству; должен повиноваться гражданским законам и в точности исполнять их; он не должен принимать участия ни в каких тайных или явных предприятиях, которые могли быть вредны отечеству или государю. Каждый масон, узнавши о подобном предприятии, обязан тотчас извещать о том правительство, как законы повелевают». Именно эти требования и обратили поначалу к масонству благосклонный взгляд императорской фамилии…

С тем, чтобы ничего не делать во вред Отечеству, Орлов был согласен всей душой, а вот почитать государя (как бы своего племянника, о чём мы говорили!) «священной особой» — этого он не мог… Да и слишком хорошо ему, недавнему флигель-адъютанту, была известна личность государя Александра Павловича!

Именно в это время, где-то в конце весны 1821 года, в Кишинёве была создана масонская ложа, наречённая «Овидий» — по имени римского поэта^[212]. Название ложи было самое «молдаванское», соответствующее местным условиям — помните, как у Пушкина, в «Евгении Онегине»: