История с продолжением - Патти Каллахан

На исходе второго дня Пиппа вышла из главного зала, когда я разглядывала елку в холле.

– Как чудесно! – сказала я и коснулась серебряного шара с выгравированным на нем именем и датой рождения Чарли.

– Я изготовила их ко дню рождения. По одному для каждого из мальчиков.

– А я вышила такой для Винни.

– Как думаете, они замечают те пустяки, которые мы для них делаем? – спросила Пиппа.

– Да, думаю. Надеюсь, что так. – Я повернулась к ней. – Я помню множество мелочей, которые делала для меня мама, – быть может, потому, что я лелеяла те немногие воспоминания о ней, какие у меня остались. Но я замечала и ценила эти маленькие дары.

– Я очень вам сочувствую, честно. Представить не могу, через что довелось вам пройти, однако в итоге вы достигли цели.

– Представляю, как сложно вам принять то, что муж скрывал это от вас, – произнесла я, надеясь, что не захожу слишком далеко.

Ее симпатия дарила надежду, что я могу довериться ей, и мне важно было высказать сочувствие ее беде. Тут я была не одинока, и мне хотелось, чтобы она поняла меня.

– Если бы ваш муж отослал ее прочь или обратился в полицию, меня бы не было здесь сейчас. Я никогда не нашла бы ее, потому что она снова обратилась бы в бегство.

– Я тоже об этом думала. Меня огорчает, что он держал это в тайне от меня, но одновременно я понимаю его мотивы. Есть в каждом из нас уголки, которые мы храним только для себя: нам нужно личное пространство, это так. И я не могу винить своего мужа. Он был любовью моей жизни, а я – его. Ничто не изменит этого факта.

– Вам хотелось когда-нибудь прожить жизнь иначе? Вот как она это сделала: просто ушла и начала новый путь под другим именем.

– Мне кажется, мы все воображаем себе другую жизнь, но это не означает нашей неудовлетворенности той, какая у нас есть. Нам дается одна реальная жизнь, и все альтернативы меркнут, когда мы не выбираем их. Но это… – взгляд Пиппы был устремлен куда-то вдаль, – не исключает наших мыслей о них.

– Да, – согласилась я.

Она улыбнулась. Потом ее позвали из коридора, и она ушла.

Я подумывала пойти на кухню и еще раз позвонить Нату. Мне не хотелось обращаться к его родителям в Джорджии и волновать их, а с местом работы было уже все ясно. Камень, впервые легший мне на душу с осознанием факта, что его зависимость от игры разрушит нашу жизнь, давил все сильнее с каждым днем. Что-то с ним неладно, и нет другого способа выяснить, кроме как поговорить.

Вопреки всем данным себе самой обещаниям быть осторожнее со своим и его сердцем, я каждую ночь находила дорогу в постель Чарли, связанная с ним узами, которые мы не брались определить. Я опасалась, что наша страсть подпитывается эмоциями, не способными перерасти в нечто серьезное и настоящее. Меня бросало от ярости к покою, от боли к любви, от замешательства к ясности, и все-таки каждую ночь мы находили друг друга.

Как-то глубокой ночью в тускло освещенной кухне, куда мы пробрались, чтобы подкрепиться кусочком бисквита с топлеными сливками, я сказала ему:

– Я хочу быть осторожнее. Понимаю, по тому, как у нас все происходит, этого не скажешь, но всю свою жизнь я пыталась залатать дыру в форме матери.

– Я никуда не уйду. – Он поцеловал меня сладкими от сахара губами. – Жалеешь о том, что между нами?

– Как я могу жалеть? Но толику вины чувствую, это правда. Я забыла об осторожности по отношению к нашим сердцам и всему прочему. Вот так же некогда я оказалась замужем за Натом.

– Ты вышла за Ната, потому что забеременела Винни?

– Нет! Потому что он… он был моим первым. – Я залилась краской. – И единственным, если быть честной. Я, наверное, упала теперь в твоих глазах? – Мне хотелось подразнить его, но в то же время для меня очень важно было услышать его ответ.

– Упала? – Он обнял меня. – Нет, Клара Харрингтон, я могу быть о вас только самого высокого мнения, и не иначе. Я определенно влюблен в тебя по уши, и, если наша связь порождает в тебе чувство вины, давай немедленно остановимся. – Он поднял вверх руки.

– Не останавливайся, – прошептала я.

И он поцеловал меня снова.

В воскресенье мы с мамой предприняли неспешную прогулку к озеру Уиндермир. Наш путь лежал через Нир-Соури и Фар-Соури, по извилистой дороге к паромной переправе. Это озеро было самым большим из пятнадцати, и мама указала на раскинувшийся на другом берегу оживленный город.

– Там настоящий медовод. Нам больше по душе тишина Соури.

– Медовод? – не поняла я.

– В смысле, туда все слетаются как пчелы на мед.

– Здорово, – сказала я. – Какое хорошее слово.

Тем вечером мама, Пиппа, Винни и я собрались за столом в гостиной. Чарли отправился в город забирать из мастерской машину: наконец-то починили бампер, помятый в тот жуткий день бегства из Лондона в тумане. Я поворачивалась к окну при малейшем звуке, стараясь разглядеть свет фар. Я скучала по нему, хотя старалась не подавать виду.

В гостиной тоже появилась елка, и она мерцала огоньками и мишурой в дальнем углу. Ветки ее украшали сушеные фрукты и всякие мелочи из внешнего мира: гнезда и шишки, бороды из лишайника, веточки и перья. У основания стояли чучела двух здоровенных фазанов. Пиппа поощряла Винни развешивать на ветках найденные на улице сокровища и называла эту елку «деревом Винни».

– Сиквел, – проговорила в тишине мама.

Я наклонилась, чувствуя, как вопрос, который долгое время сдерживали, готов вырваться на поверхность.

– Да, он у нас, – сказала я. – Рукопись хранится в сейфе в Блафтоне, так что волноваться не стоит.

– Ах, моя милая. Это меня совсем не волнует. Я даже видеть не хочу этот сиквел.

– Как? – воскликнула Винни, оторвавшись от книги. – Но я хочу его прочесть! Хочу узнать, что сталось с Эмджи.

Глава 54

Клара

Озерный край, Англия

– Сиквел, – повторила мать так, будто слово вызывало у нее горечь.

– Да, – сказала я. – Хочешь дождаться приезда папы, чтобы поговорить об этом?

– Нам с твоим отцом предстоит обсудить много вопросов, но Эмджи принадлежит Винни.

– Имей в виду, – предупредила я. – Мы теперь не сможем перевести продолжение. Я потеряла большую часть твоих слов и…

– Я могу его перевести, если хотите. И вы сможете прочитать сиквел целиком. Но случившееся с Эмджи