ПАРАБЕЛЛУМ - Антон Меламед

живущая в нем затаенная обида на своего родителя. Мать Эрика была чистокровных ирландских кровей. Несмотря на христианскую веру, она во многом осталась верна древним кельтским традициям, что чрезвычайно раздражало ее мужа-пуританина. Это создавало благодатную почву для множества ссор и недопонимания между супругами, чему их сын еще в юном возрасте был частым свидетелем.

Отношения супругов окончательно разладились, когда маленькому Эрику исполнилось три года. Его мать уехала обратно в Ирландию и забрала мальчика с собой, а Перси Беррингтон вскоре взял в дом свою любовницу, популярную актрису и оперную певицу по имени Айда Картер, роман с которой вспыхнул за три месяца до этого. Вскоре у них родился маленький Нейт. К тому времени, используя все имеющиеся у него связи, Беррингтон смог официально оформить развод, чтобы жениться на молодой актрисе. Но и здесь его ждало полное разочарование в амурных делах. Вернувшись из деловой поездки в Лондон, он обнаружил, что возлюбленная, к которой он испытывал неистовую страсть, покинула его дом, не оставив ничего из своих вещей, кроме короткой записки и младенца-сына. Клочок бумаги объяснял быстрым неровным почерком, что, дескать, ее ждут сцена, великие дела и месье Дюпонтель, с которым она уехала покорять мир театра.

Через два года после этих событий от воспаления легких умерла мать Эрика, и после недолгих споров с ее родственниками, сопровожденных весьма крупной взяткой, сын Перси Беррингтона вернулся в дом, туда, где родился. Мальчику только что исполнилось пять лет, и он почти не помнил своего отца, а поэтому воспринял этот переезд и новое для него место весьма отрицательно. Сказать по правде, довольно долгое время он вообще всячески избегал отца и прятался при его появлении. А когда Эрик немного подрос, то взял в привычку с завидным постоянством выражать отцу недовольство и показывать свое неуважение, оспаривая и высмеивая любые действия или слова своего родителя. Сам того не понимая, Эрик связывал смерть своей матери с тем, что ей пришлось уехать обратно в Ирландию, в чем, несомненно, был повинен один лишь Перси Беррингтон.

* * *

Не сразу, но Эрик признал Нейта и подарил ему всю свою невыраженную любовь. То, что он не мог дать своему отцу, с лихвой доставалось младшему брату, и чем несноснее становился Эрик, взрослея, тем бо́льшую заботу он проявлял по отношению к Нейту. Как никто другой, мальчик знал слабости и потребности своего брата, умел успокоить малыша и предотвратить его нервный срыв или паническую атаку. Со временем он даже придумал считалочку, которая помогала Нейту справиться с подступавшей тошнотой и нервозностью.

А когда его младший брат поступил в университет и покинул отчий дом, в душе Эрика оборвалась та единственная нить, которая еще связывала его с отцом. Разумеется, рядом был лучший друг Паоло Ди Мео, но даже его присутствие в своей жизни Эрик умудрялся ставить своему отцу в вину. В конце концов, тот оказал удивительное покровительство чужому ребенку, а для матери Эрика его заботы не хватило. Словом, мальчик всячески искал удобный случай уколоть отца. Он вымещал на нем свое горе и тоску по матери и при малейшем поводе напоминал Беррингтону-старшему о том, кого считал виноватым в ее смерти.

На каникулах, когда Нейт возвращался домой проведать отца и навестить братьев – а ведь Паоло стал им самым настоящим братом, – он не мог не заметить угрюмое молчание, которым одаривали друг друга Эрик и отец. У него складывалось впечатление, что вокруг сгущались сумерки, а воздух становился плотным, тягучим и удушливым, такая тяжелая аура исходила от этих двоих, когда они оказывались в одной комнате. Собираясь за ужином, отец и старший сын намеренно игнорировали друг друга и обращались только к Нейту или Паоло.

Финал этого конфликта был неминуем и назревал, словно гниющий фурункул, прорыв которого произошел в конце второго года обучения Нейта в университете. Молодой человек как раз готовился к экзаменам, когда в дверь его комнаты постучались.

Он получил сразу два письма. Одно было от отца, другое от брата. Оба, на разный манер и каждый со своей стороны, рассказывали, что между ними произошла крупная ссора, после чего Эрик покинул отчий дом. Не желая более иметь ничего общего со своим отцом, молодой человек взял имя и фамилию своей матери Эрин Кейн57 и переехал в Лондон, где собирался жить самостоятельно.

Шестнадцатилетнему Кейну пришлось довольно туго одному в огромном городе. Он перебивался как мог. Подрабатывал и спал где придется и иногда просиживал всю ночь в таверне просто потому, что ему некуда было пойти. Однажды он затеял пьяную ссору, вызвал обидчика на дуэль и заколол его – быстро и равнодушно. Этому стал свидетелем приближенный одного из главарей криминального мира столицы. Эрина заметили и пригласили на разговор. Так молодой скандалист узнал о профессии бретера, человека, дерущегося за чужие грехи и деньги. Основной контингент подпольного мира Лондона не отличался особым искусством владения шпагой, поэтому молодому дуэлянту удавалось выходить из большинства схваток без единой царапины. За несколько месяцев у него появились деньги и связи. Те и другие были одинаково сомнительны, но это Эрина нисколько не беспокоило.

Его начали узнавать во множествах притонов с весьма низкой репутацией, и он быстро стал завсегдатаем в борделях и игорных домах. Так продолжалось недолго. Через несколько месяцев такой жизни Эрину повстречался противник, который был ему не по зубам. Некий мистер Фастикс, человек с темным прошлым, молчаливый и беспощадный. Неуловимым приемом он проткнул Эрина Кейна точно под левым ребром, когда тот использовал классическую защиту английской школы. Эрину повезло. Лезвие прошло в полудюйме от легкого, но ранение было серьезным. Неделю его жизнь висела на волоске, и, возможно, юноше понадобился бы священник, если бы в один день дверь в его комнату не распахнулась и в полубредовом состоянии Эрин не увидел стоящих на пороге старого учителя фехтования и своего названного брата Паоло Ди Мео.

Общими усилиями они выходили Кейна и подняли его на ноги. В то время Паоло не посмел признаться Эрину, что это его отец снабдил их деньгами и послал к своему сыну помочь тому выбраться со дна, на которое он опустился. Все трое сняли жилье. Старик приглядывал за молодыми людьми и использовал связи Беррингтона, чтобы отдать обоих на обучение к известному мастеру французской школы фехтования месье де ля Тоше, школа которого процветала в Лондоне.

Старому солдату удалось совершить главное – привить мальчикам любовь к искусству поединка на шпагах. Он был довольно