Взлеты и падения великих держав - Пол Кеннеди

могущество национального государства не заключается в одной лишь его военно-технической мощи, но обусловливается также наличием экономических и технологических ресурсов, маневренностью, Дальновидностью и решительностью внешней политики, эффективностью его общественно-политической организации. Во многом оно зависит от самой нации, от людей, их знаний и умений, энергии, амбиций, дисциплинированности, инициативности, их верований, заблуждений и иллюзий. И от взаимосвязи всех этих факторов. Кроме того, могущество государства следует рассматривать не только в абсолютном выражении, но и в привязке к его внешнеполитической или имперской политике, с оглядкой на другие страны^{356}.

Возможно, лучше всего различие в уровнях общестратегической боеспособности можно рассмотреть на примере трех относительных «новичков» в мировой политической системе — Италии, Германии и Японии. Первые два государства возникли лишь в 1870–1871 годах путем объединения множества мелких, а третье появилось на мировой арене после выхода из добровольной изоляции во времена реставрации Мэйдзи, начавшейся в 1868 году. Во всех трех наблюдалось стремление подражать уже устоявшимся великим державам. К 1880–1890-м годам каждое из них начало захватывать территории за океаном и строить современный флот в дополнение к своей регулярной армии. Каждое стало существенным элементом в дипломатических расчетах своей эпохи, а к 1902 году все они уже создали альянсы с представителями «старой гвардии». Тем не менее эти общие черты вряд ли могут перевесить принципиальные различия в реальной силе каждого из них.

ИТАЛИЯ

На первый взгляд, появление объединенной Италии должно было привести к изменению баланса сил в Европе. Вместо группы враждующих друг с другом отдельных небольших государств, находившихся в зависимости от ведущих держав либо испытывавших постоянную угрозу иностранной интервенции, появилось единое королевство с 30 млн. человек, причем численность его населения росла столь стремительно, что уже к 1914 году практически сравнялась с количеством жителей Франции. Вместе с тем армия и флот нового участника европейской политики не были особенно многочисленными и грозными, но, как следует из данных табл. 19–20, их все же следовало принимать в расчет.

Таблица 19.

Численность сухопутных и морских вооруженных сил ведущих государств мира, 1880–1914^{357}

Таблица 20.

Общий тоннаж военно-морского флота ведущих государств мира, 1880–1914^{358},[36]

С точки зрения внешней политики, как было отмечено выше, возникновение Италии, конечно, представляло собой определенное посягательство на интересы двух соседствующих с ней великих держав — Франции и Австро-Венгрии. Присоединение к Тройственному союзу в 1882 году создавало видимость решения вопроса итало-австрийского противостояния и одновременно ставило изолированную Францию перед лицом врага на двух фронтах. Таким образом, в первые десять лет своего объединения Италия расценивалась как полноправный член европейской системы великих держав, Рим был включен в перечень ключевых мировых столичных городов (наряду с Лондоном, Парижем, Берлином, Санкт-Петербургом, Веной, Константинополем), где следовало открывать посольство.