Царь Давид - Алекс Грин

Враги опасны и они никак не заканчивались, он не желал воевать, но враги постоянно у него появлялись, и ему снова приходилось брать меч в руки и идти воевать и проливать кровь. Но Давид не боялся даже когда он сидел в пещере загнанный филистимлянами, он продумывал план их разгрома. С тех пор ещё больше убедился, что с именем Господа он сможет сделать любое трудное и опасное дело. Но даже будь у аммонитян в десять раз больше воинов, он знал, что не остановится, иначе его ждала гибель.

Давид поехал по племенам, везде шли подготовки военных сил к походу, в этот раз он понимал, что придётся задействовать все, что он может собрать. Он решил, что сто тысяч воинов отдаст под руку Иоава с этими силами он пойдёт на Медеву. Скорее всего, враги ждут осени, чтобы разграбить амбары и именно поэтому он поручил Иоаву выступить, как только сможет.

Сам Давид поехал в Бет-Шэан там провёл смотр военных сил и отправил с Хушаем ещё сто тысяч человек в Маханаим. Таким образом, он перекрыл пути с севера сирийцам и стал угрожать тем, кто стоял в Медеве. Ещё сто тысяч человек он оставил под руководством своих первых военачальников.

Также переговорив с Бенаей он поручил подкидывать в сторону аммонитян различные письма о том как будто бы сирийцы пытаются договориться с израильтянами а также что князья аммонитские также ведут переговоры с царём Давидом для того чтобы внести разделение в стан врагов.

* * *

Возвратившись в Иерусалим, он узнал, что его жены ведут себя очень беспокойно, доходило дело до сильных ссор. Обычно Авигея справлялась со всеми его женами. Но в этот раз видно было, что они сильно разделились во мнениях. А спор оказался такой, который даже Давид не ожидал, оказывается, они уже видели, что Давид не в прежней молодой силе и стали спорить, кто же будет наследником царства израильского.

Ахиноам спорила с остальными женами, что старший сын естественный наследник как принято у соседних народов. Однако Мааха не соглашалась, поскольку она дочь Талмая царя Гешура, а значит именно Авессалом более достойный наследник. Не отставала от неё и Хаггит, которая доказывала что Адония любимец военных и потому он несомненный наследник, поскольку царь первым делом должен вести войны Господа. А разве могут вести войны Господа совратитель Амнон или самонадеянный Авессалом.

Когда Авигея прямо ему сказала:

— Ты уходишь, чтобы вести войны Господа но именно ему ведомо вернёшься ли ты или погибнешь как Саул. Ведь все мы смертные кто же будет править царством, кто станет нашим господином над нами.

Для Давида такие слова были неожиданностью, ему было всего сорок пять лет, он чувствовал ещё силу в своих руках. Неужели смерть придёт и к нему. Всё внутри него восставала против этого, но два года назад ушёл из жизни его отец Иессей, и матерь его была очень больна, он даже взял её к себе в Иерусалим, чтобы обеспечить ей покой. Он был уверен, что смерть ещё далеко и не пришло его время.

Слуга расчесывал его волосы после омовения. Он пытался отвлечься, но тяжёлые мысли лезли в голову и он был полон смятения. Неужели придёт время, когда на престоле будет сидеть один из его сыновей и поведёт в битве его воинов. Неужели придёт время, когда Господь призовет и его, до этого момента он об этом не думал. Взглянув на отложенный гребень, он увидел несколько седых волосков, он задумался о будущем. Он стал размышлять о выборе наследника. Однако любой выбор мог посеять раздор среди женщин ещё больше.

Уже в Иерусалиме он узнал, что не стало его любимой Мелхолы, от которого он хотел иметь наследника и ещё больше погрузился в размышления, кому же из его сыновей быть наследником. И потому он сообщил своим женам что до сих пор наследника назначал сам Господь через своих пророков и потому наследником будет тот на того кого укажет Господь. Это только ещё больше посеяло раздор в доме, и Давид вновь уехал в Бет-Шэан проводить военные учения и следить за Дамаском.

Чтобы хоть как-то отвлечься от тяжёлых мыслей и наблюдений за раздором в семье он сосредоточился на будущей схватке с аммонитянами. Он устал от их склок и ссор, часто думал, почитать ли свитки Моисея, но не хотел этого, думал сочинять песни, но все мысли вы были заняты предстоящей войной и потому и псалмы не мог сочинять. Вспомнив про Урию, он послал указание Ахитофелу поторопиться со свадьбой, поскольку Урия ему необходим во время этого похода.

* * *

Слухи о появлении в Маханаиме большого войска наделал много шума среди аммонитян. В города потянулись повозки, стада животных, люди спешили укрыться за крепкими стенами, опасаясь большого вторжения. Царь Ханун не ожидал, что кто-то может быть умнее его, хоть, и вынужден был признать, что Давид враг опасный и всегда действует на опережение.

В городских воротах кричали и плакали дети, женщины закутавшись в платки, пугливо смотрели по сторонам, мужчины были грязные от пота и пыли, все стремились укрыться в Равве. Царь Ханун не мог спокойно спать, неужели Давид посмеет привезти своих евреев под стены Раввы. Неужели он всё-таки сделал ошибку, выступив против него. Своему войску он устроил смотр, однако опасаясь слишком метко пущенной стрелы, смотрел из бойницы в сторожевой башне, стоял в тени, и смотрел вниз. Рядом стояли его сын Ахар, верные телохранители и Резон который привёл с собой сирийцев и, по сути, снова вернулся к нему на службу.

Он смотрел, как по полю под рев трубы проходили всадники, колесницы, копейщики, все хорошо вооружённые. Разве может кто-то справиться с такими свирепыми войнами. Настроение было испорчено, когда ему протянули свиток, окинув бегло он, пришёл в ужас, задрожали руки, в голове появился туман.

— Откуда это, — спросил он.

— Перехватили лазутчика, он скрылся, но сумку потерял.

Если верить словам неизвестного сирийцы переписываются с Давидом, строят планы по мирной передаче власти евреям. Сильно обеспокоенный он пошёл на совещание с князьями и военачальниками, и он вглядывался в их лица пытаясь понять, кто же может предать и кому можно доверять.

— Слуги мои верные на нас идёт враг могучий и жестокий, сокрушивший и истребивший наших соседей, но мы сокрушим его. Во имя наших богов поставим на колени, чем сильнее враг, тем громче будет наша победа. Мы ещё будем пировать в