Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр

В наши намерения не входит ограничивать свободу совести других людей.

Мария I

Глава 27

1553 год

Мария сидела на троне, установленном на возвышении, в парадном зале Фрамлингема в окружении своих немногочисленных придворных. Она милостиво наклонила голову, когда вошедшие в зал граф Арундел и сэр Уильям Паджет упали перед ней на колени.

– Ваше величество, – произнес Арундел, – мы явились сюда, чтобы присягнуть вам на верность и сообщить, что вас провозгласили королевой в Лондоне. Мы привезли вам Великую печать Англии.

Выступивший вперед церемониймейстер взял у них вышитый бархатный мешочек с печатью и вложил в руки Марии. Она ждала, не сводя с коленопреклоненных советников сурового взгляда.

От волнения голос Паджета, обычно выдержанного и уверенного в себе, стал сиплым.

– Ваше величество должны знать, что мы и наши коллеги в Совете в глубине души всегда сохраняли вам лояльность. Но вследствие тлетворного влияния герцога Нортумберленда мы не смели открыто заявить о нашей преданности, поскольку опасались спровоцировать разорение и кровопролитие. Мы надеемся, что ваше величество примет наши искренние извинения.

Впрочем, Мария уже решила для себя, что навряд ли сможет заточить весь Тайный совет в Тауэр.

– Мадам, – не дав Марии ответить, вступил в разговор Арундел, – мы просим прощения за то оскорбление, что нанесли вам, признав леди Джейн нашей королевой.

После чего они с Паджетом театральным жестом достали кинжалы и, приставив острие себе к животу, подняли на Марию умоляющие глаза.

– Вам нет нужды накладывать на себя руки. – Мария милостиво улыбнулась; став победительницей, она могла позволить себе проявить великодушие. Ничто не должно было омрачать этот пьянящий момент, всем следовало разделить ее ликование. – Я с готовностью вас прощаю. Я счастлива, что удалось избежать вооруженного конфликта и что я стала королевой по воле народа. Господь сотворил чудо.

Ее сердце переполняла благодарность. Поднявшись, она провела советников и домочадцев в часовню, где тут же распорядилась вернуть на алтарь распятие. Она велела исполнить «Te Deum», и все присутствующие воздали хвалу Господу за чудо этой бескровной победы. Даровав ей столь поразительный триумф над врагами, Он одобрил ее восшествие на престол, скрепив это Божественной печатью. Она была королевой не только по праву владения, но и по воле Господа.

– И в доказательство своей преданности, – уже после мессы произнес Арундел, – мы с дозволения вашего величества отправимся в Кембридж и арестуем герцога.

Мария смотрела им вслед; она не сомневалась, что теперь они ее точно не подведут.

Арундел и Паджет так спешили попасть во Фрамлингем, что не стали ждать, когда Марию провозгласят королевой в Лондоне. Однако новости из столицы не заставили себя долго ждать. Когда лорд-мэр и олдермены Лондона сделали соответствующее заявление в приходе Чипсайд, вокруг них собрались несметные толпы народу. Официальным лицам пришлось локтями прокладывать себе дорогу к Кресту Элеоноры, где ждали герольды. Толпа встретила радостную весть оглушительным ревом.

Лондон, казалось, сошел с ума. Люди, бежавшие во всех направлениях, бросали в воздух шляпы с криками: «Леди Мария провозглашена королевой!» Горожане жгли на улицах костры, в приходских церквях звонили колокола, восторженные толпы отмечали восшествие Марии на престол. Шейфве сообщал, что трудно описать словами ту экзальтацию, свидетелем которой он стал.

Я еще ни разу не видел подобного народного ликования. По крайней мере, на моей памяти такого еще ни разу не было.

Казалось, все жители вышли на улицы, и отцы города поспешно сделали так, чтобы из фонтанов и труб било вино. Даже сановные олдермены и зажиточные купцы скинули официальные одежды и пустились в пляс вместе с остальными, весело распевая простонародные песни. Празднование длилось всю ночь до утра, люди приглашали друг друга вечером на обед. В тот день в каждой приходской церкви исполняли «Te Deum», а колокола не умолкали до самой ночи. «Такое чувство, – писал Шейфве, – будто каждый городской житель пребывал на небесах».

Мария не могла сдержать слез. Как жаль, что она не видела народного ликования собственными глазами! Она много времени проводила в часовне, вознося благодарность Богу за все Его милости и убеждая себя в том, что эти пышные празднования были не только в честь ее, Марии. Нет, народ отмечал торжество права, а она являлась лишь сосудом, в котором содержалось то самое право, а потому не должна поддаваться греху гордыни.

Пока шла усиленная подготовка к грядущему переезду в Лондон, Мария летала словно на крыльях. Она радовалась возможности снова открыто проводить богослужения, слушать мессу без страха расправы, видеть, как с лиц любимых слуг исчезает тень тревоги.

И вот, пребывая на вершине блаженства, Мария вдруг вспомнила о леди Джейн, ставшей пешкой в смертельной игре Нортумберленда. Она по-прежнему находилась в Тауэре, превратившемся для нее в тюрьму, поскольку Совет распорядился выставить у дверей охрану. Родители Джейн скрылись, оставив дочь на милость судьбы, с неодобрительной усмешкой вспомнила Мария. Как они могли поступить так с собственным ребенком, оказавшимся в опасности? Ведь, по слухам, Джейн вовсе не стремилась быть королевой, ее силой заставили надеть корону.

Мария высказала свою точку зрения Сьюзен и сэру Роберту, когда однажды вечером об этом зашел разговор.

– Да, мадам, однако, приняв это предложение, она совершила государственную измену, – напомнил сэр Роберт.

– Но она еще так молода, – подала голос Сьюзен.

– Достаточно взрослая, чтобы отличать добро от зла, – сурово проронил сэр Роберт.

– И все же не настолько, чтобы противостоять объединенной воле Нортумберленда и Тайного совета, – вспомнив, как страшно ей было противостоять им всем, заметила Мария. – Я буду к ней снисходительна. – Она сделала вид, что не заметила, как сэр Роберт покачал головой.

* * *

– Надо же, как легко и просто трусы меняют свои убеждения, – пробормотала Мария, читая письмо от Паджета, где тот описывал арест Нортумберленда и его сына, сэра Роберта Дадли.

Герцог уже покорился Марии и велел своему герольду провозгласить ее королевой на рыночной площади Кембриджа. Герцог даже бросил свою шляпу в воздух и прокричал: «Боже, храни королеву Марию! Боже, храни королеву Марию! Боже, храни королеву Марию!» И велел отслужить мессу. После чего попытался скрыться, но Арундел ворвался в его резиденцию и арестовал именем королевы.

К этому времени Мария успела распустить свою армию, собравшуюся во Фрамлингеме, и теперь скакала на юг во главе большого отряда. Она была в восторге от приема, оказанного ей в Ипсвиче, где отцы города встретили ее за городскими воротами, презентовав большой кошель с золотом. Когда она проехала верхом по улицам,