Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

не мог удивить туземцев плясками или пением, поэтому придумал поразить воображение аборигенов стрельбою из лука. Колумб велел отличавшемуся отменным военным искусством солдату попасть в мишень с сотни шагов, и тот выполнил приказание.

Гуаканагари чрезвычайно изумился ловкости стрелка, сказал адмиралу, что видел стрелы у людоедов-караибов, совершавших набеги на остров, захватывавших в плен его подданных.

– Теперь мы будем тебя защищать! – заявил довольный приемом Христофор.

– С такими воинами тебе ничего не страшно! – воскликнул касик.

– У них есть грозное оружие, – сообщил Колумб. – Солдаты поражают врагов громом!

– Громом? – не поверил правитель.

– Громом и молнией! – добавил Христофор.

– Я хочу видеть, как они делают это, – попросил царек.

– Твои люди испугаются, – предупредил Колумб.

– Я скажу им, чтобы они не боялись небесных воинов. Ты не убьешь их?

– Нет, – заверил адмирал.

Он велел мушкетеру выйти на поле, выстрелить в глиняный горшок, одетый на воткнутую в землю палку. Солдат вогнал в землю рогатку, положил на нее ствол мушкета, зажег фитиль.

Звук грома в солнечный день и вылетевшая из дула ружья молния напугали индейцев. Несмотря на предупреждение, они кинулись бежать. Гуаканагари от страха присел на корточки, попросил Колумба не стрелял в людей. Христофор заверил касика, что не причинит зла, а напротив, будет защищать индейцев от караибов этим оружием. Гуаканагари успокоился, пошел осматривать осколки кувшина, ожидая увидеть на них следы небесного огня. Опомнившиеся от страха туземцы вылезли из кустов, вернулись на поляну. Когда зрителей собралось достаточно для демонстрации силы испанцев, Колумб сказал:

– Я могу громом сломать дерево, уничтожить хижину врага.

– Не делай этого! – взмолился правитель. – Я знаю, что ты самый сильный на свете!

– Обещаю защитить твой народ! – повторил Колумб. Гуаканагари перевел слова адмирала туземцам. Это вызвало взрыв веселья. Жители деревни решили, будто им будут покровительствовать приручившие гром и молнию сверхъестественные существа. Танцы возобновились и продолжались до тех пор, пока испанцы не засобирались в обратную дорогу. На прощание Гуаканагари преподнес Колумбу деревянную маску чудесной работы с золотыми глазами и ушами, водрузил на голову адмирала грубую корону из золота, повесил на шею связку золотых пластин. Прочим морякам правитель раздал дорогие подарки. В ответ испанцы вручили жителям обычный набор безделушек, порадовавший хозяев не меньше, чем золото – гостей.

«Всякая безделица, которую давал Колумб дикарям, принималась с благоговением, как божественный дар, – замечает исследователь Вашингтон Ирвинг. – Индейцы, восхищаясь европейскими вещами, лизали их языком, давали в обмен куски золота. Все, что ни давали им испанцы – обломок заржавленного железа, обрывок веревки, шляпку гвоздя, – все в их глазах имело несказанную цену. Они схватывали каждую вещь как талисман, подносили к губам, вскрикивали от восхищения».

* * *

Дружба Колумба с Гуаканагари ускорила строительство форта, который решили назвать Навидадом (Рождеством) в память о трагическом событии накануне праздника. Узнав о том, что белые люди пообещали защищать остров от воинственных караибов, жители селения добровольно пришли на помощь. С утра до вечера индейцы таскали камни, переносили из леса тяжелые стволы деревьев, сооружали склады, хранилища съестных припасов. Вслед за мужчинами на берег вышли женщины, готовые за обрывок цветной ленты служить морякам весь день. Дело спорилось, люди работали с воодушевлением. Если в первые дни многие испанцы хотели вернуться домой, то к концу недели выразили желание зимовать на Эспаньоле. Они думали, что январское плавание по штормовому океану опаснее жизни на благодатном острове. Миролюбие индейцев восхищало моряков.

«Эти люди до того кротки, – записал командующий, – что я отроду не видывал ничего подобного. Мне кажется, в целом свете не существует народа лучше их. Они любят соседей, как самих себя; их речь всегда спокойна, ласкова, сопровождается улыбкой; они ходят нагими, но отличаются скромностью, ведут себя как нельзя благопристойнее».

Гуаканагари выполнил обещание, дал адмиралу большое количество золота. Но разве можно удовлетворить желание испанцев иметь груды драгоценного металла? Заметив, что Колумбу мало собранного в поселке, касик велел подданным ежедневно приносить испанцам самородки и расплющенные камнями пластинки. Вид золота затмил разум моряков. Они мечтали открыть залежи золота, добывать его руками доверчивых туземцев.

В момент строительства форта распространился слух, будто индейцы в устье реки на южной оконечности острова видели судно, похожее на корабль адмирала. Колумб написал Мартину письмо с просьбой без промедления присоединиться к нему в Навидаде, отправил офицера в то место, где встретили каравеллу. Через три дня посланник возвратился ни с чем. Слух оказался ложным. Лодка прошла около сотни километров вдоль берега, но не обнаружила следов Пинсона или видевших «Пинту» индейцев.

Не успели моряки пережить разочарование, как по острову разнеслась другая новость: кто-то обнаружил корабль на востоке Эспаньолы. Адмирал тотчас выслал шлюпку, она тоже вернулась с неприятным известием. Испанцы не нашли товарищей. Неудача сразила Колумба. Он надеялся встретить Мартина, а разведчики сообщили, что о нем ничего не известно. Надвигались зимние штормы, ожидание «Пинты» в Навидаде таило опасность. Поглотившая «Санта-Марию» гавань могла уничтожить последнее судно.

Строительство крепости подходило к концу. Почти ежедневно Гуаканагари приплывал к морякам со свежими продуктами и ничего за них не просил. Белые воины стали его союзниками. Туземцы радовались тому, что скоро сюда приплывут корабли железных витязей, с полными трюмами дорогих подарков, уничтожат злобных людоедов. Аборигены считали караибов самыми страшными врагами, за победу над ними они готовы были заплатить любую цену.

Зная о любви Колумба к золоту, касик всякий раз вешал ему на шею какое-нибудь украшение. Когда адмирал посещал его в поселке, Гуаканагари строил для гостя беседки, украшал их пальмовыми листьями, ароматными травами. Христофор сидел на скамейке из гладкого черного дерева, мерцавшего блестками, как стеклярус. Царек потчевал командующего изысканными блюдами, старался всячески угодить ему.

Однажды Гуаканагари надумал короновать Колумба собственной короной. Он явился в Навидад в сопровождении пяти подвластных касиков, с благоговением несших царский символ. Гуаканагари отвел Христофора в сторону, усадил в беседке, возложил ему на голову корону. Растроганный поступком союзника, Колумб снял свое стеклянное ожерелье и повесил на шею индейцу, подарил плащ из тонкого сукна, пару цветных сапог, надел на палец массивный серебряный перстень. С тех пор адмирал с касиком стали побратимами. Вместе с тем Колумб подозревал туземца в мелких хитростях и писал о том, как тот запретил своим подданным продавать испанцам золото для того, чтобы самому сбывать им драгоценный металл. Гуаканагари скрыл от побратима золотоносные районы, хотел прочно привязать к себе адмирала, не дать ему уплыть к соседям.

Между тем пришло время подумать о списке поселенцев. Матросы и офицеры просили командира оставить их на Эспаньоле. Это радовало Колумба как вице-короля открытых земель,