Мало кто знает, но не секрет - Азамат Борисович Габуев

Азамат Габуев

Мало кто знает, но не секрет. Роман

© А. Габуев, 2025

© Н. Агапова, дизайн обложки, 2025

© ООО «Новое литературное обозрение», 2025

* * *

У пахана инфаркт случился. Они с кентами за городом зависали – в Майрамадаге, поэтому его отвезли в алагирскую больницу, а оттуда уже матушке позвонили. Я со второго этажа прибежал на ее крик.

– Мæнæ судзгæ мæгуырбон! Мæнæ мæ хæдзар куы фехæлд![1]

Я аж испугался, но быстро сказал себе: «Так, если пахан умер, то ты теперь в доме старший, поэтому должен вести себя как подобает старшему». И тут я сразу собрался, взял матушкины руки, чтобы она себя ими по бедрам не била, и спросил:

– Что? Что случилось?

– Мæгуырбон! Вот что случилось.

Щеки у нее были красные, глаза тоже.

– Можешь конкретнее? С папой что-то?

Все это на кухне происходило. А она у нас просторная, и там эхо бывает, если громко говорить, так что мой голос звучал как с трибуны. На матушку это подействовало успокаивающе. Она притихла, а потом сказала:

– В больнице он. Инфаркт.

Я выдохнул: ну хоть живой.

– А кто звонил?

– Таймураз. Они все там сейчас. И Мурат, и Толик. В Алагире. Сами его отвезли куда ближе было.

Я отпустил ее руки, и она закрыла лицо. Я упер кулаки в бока. Умер пахан или нет, все равно выходило, что я старший, пока его нет в доме.

Рядом с лестницей Диана стояла – не заметил, как она спустилась. Она подняла брови и ладонь кверху раскрыла, типа «Что происходит?». Я ей показал жестами, чтобы накапала корвалол, и снова повернулся к матушке:

– Значит, едем в Алагир.

Диана дала матушке рюмку с корвалолом и стакан воды, чтобы запить. Матушка выпила, поморщилась, встала со стула и сказала, что пойдет оденется. Я объяснил Диане, в чем дело. Она спросила, споласкивая рюмку:

– А детей мы с собой возьмем или к моим закинем?

– С детьми ты посидишь.

– В смысле? Я что, не еду?

– Лучше не надо. Потом отдельно съездим, если завтра не выпишут.

– Ладно. Тебе виднее.

Нравится мне, что она никогда не спорит. В смысле, в семье. За пределами дома она та еще акула. Недавно в кафе ей с подругами заказ долго несли, так она там такой хай подняла, что к ним администраторша извиняться вышла и бесплатные десерты дала. Меня там не было. Диана мне сама рассказала – хвасталась.

Матушка вышла в черной кофте и длинной черной юбке.

– Ты чего это вся в черном? – возмутился я.

– Точно! Что творю, не соображаю.

Она снова ушла в их с паханом спальню и вернулась в леопардовой кофте. Так-то лучше.

В дороге матушка позвонила Тине, моей сестре, и чуть снова не разревелась, но быстро успокоилась и закемарила – корвалол подействовал. Вообще у сестры имя Кристина. Родители в свое время не понимали, что оно значит. Я первый ее стал Тиной называть, а потом другие подхватили.

Когда мы проезжали Рощу Хетага, матушка открыла глаза:

– Может, остановишься?

– На обратном пути.

Во дворе больницы стоял пахановский «крузер» рядом с таймуразовским «ровером». Сам Таймураз, Толик и Мурат на лавочке сидели и курили. Кто в джинсах, кто в спортивках. Я вылез из машины, они встали, и я пожал всем руки. По лицам сразу понял: положение не критическое. Матушка тоже подошла. Толик показал нужный корпус и сказал, какая палата. А Таймураз отдал мне ключи от пахановской машины:

– Есть кому ее пригнать? Если нет, любого из нас проси.

Мне не по кайфу было напрягать мужчин, которые мне в отцы годятся. Свой æгъдау[2] они и так сделали – больницу организовали, нас подождали – спасибо им большое.

– Надеюсь, он сам ее пригонит.

– Ладно. – Таймураз улыбнулся. – Караул сдан.

– Все будет в порядке. – Мурат хлопнул меня по спине, и от него пахнуло аракой. Они втроем залезли в «ровер» и уехали.

Пахан сразу приподнялся, когда мы вошли. Он был бледный, но бодрый. В палате еще трое лежали. Из них двое без сознания. У пахана на руке иголка пластырем приклеена была, а из иголки трубочка от капельницы торчала. Стул рядом с койкой был только один, и на него матушка села. А я стоять остался.

– Ну как ты? – спросила матушка.

– Ничего. В моем возрасте без инфаркта уже неприлично. У Толика аж пять лет назад был. А он на два года меня младше.

Матушка снова заплакала, только тихо, без причитаний. Пахан ее успокаивал:

– Не надо меня раньше времени оплакивать. Я еще на тот свет не собираюсь.

– Как это вообще случилось?

– Ну как, как? Мы приехали на озеро. Пожарили шашлыки, выпили. И тут у меня в груди заболело. Такая жгущая боль. Я один валидол съел – не помогает, второй – не помогает. Толик и догадался, что инфаркт. Я же говорю – у него опыт. Я даже сознание не терял всю дорогу. Только здесь вырубился, когда укол сделали.

Вошла медсестра и стала другому пациенту капельницу ставить. Пахан попросил матушку оставить нас. Она молча вышла.

– Садись.

Я сел.

– Во-первых, я рассказал официальную версию. Ты как политик должен это понимать.

Я кивнул.

– Во-вторых, я могу отсюда не выйти.

– Эй, вот не надо это…

– Эй, вот не перебивай.

Я замолчал.

– Прогноз, говорят, хороший. Но кто знает до конца? На кого мне положиться, если не на тебя?

В этот момент у меня у самого чуть сердце не заболело. Приятно, когда отец тебе доверяет, как себе самому. У меня хоть нет братьев-конкурентов, но все равно – он мог ведь положиться на того же Таймураза или еще на кого-то. Я придвинулся вместе со стулом:

– Что нужно?

– Подушку мне поправь для начала.

Я привстал и помог ему лечь поудобнее.

– Вот так хорошо. Ключи от машины у кого?

Я хлопнул по карману.

– Молодец. Там нужно прибраться. В бардачке. И остальное на всякий случай тоже проверь. Так, чтобы мать не видела. Иди сейчас, а ее сюда позови.

Я вышел из палаты, позвал матушку, а сам побежал во двор – быстро, прям как когда мелким пахану за сигаретами в ларек бегал.

В кабине было чисто. Только на заднем сиденье мастерка валялась, и я ее повесил на крючок. Потом открыл бардачок. Там были зонт, бумаги, сигареты, зажигалка, книга про иллюминатов