Создатель эха - Ричард Пауэрс

записку, Вебер не спешил выходить на свет в надежде, что все обойдется. В ответ на ее вопросительный взгляд он направился к машине. К моменту, когда Вебер достиг автомобиля, он не мог придумать ни одного оправдания даже для самой непритязательного критика – себя самого. Да, он заставил себя вернуться, исправить ситуацию со Шлютерами, примириться с совестью. Но в звуках ожившей ночи, в легком прикосновении ветра к руке, во взгляде женщины-отшельницы, глубоко отрешенной от жизни, он различил вожделенную гибель.

Карин обратилась к Роберту за советом, поскольку Дэниел все сводил к морализаторству. Медикаментозное лечение, как он сказал, создаст больше проблем, чем решит. Только вот не у Дэниела страдал брат. Стремиться к высокой цели – это одно. Жертвовать ради цели родными – совсем другое.

С Каршем она встретилась дважды. Они выпили, повспоминали прошлое. Ничего предосудительного и страшного. После долгой безотрадности в ней уже вряд ли могло что-то вспыхнуть. Она написала ему на старую тайную почту. Он предложил вместе позавтракать. «Необычно для нас, да? – прокомментировал он. – Как вечеринка после футбольной игры, но без игры».

Раньше Карин это дико бесило. Она мечтала хоть раз посидеть вместе с утра, как цивилизованные люди, вместо того чтобы прятаться по углам, как преступники. Встретиться договорились в ресторанчике «Мэри Энн», который находился на той же улице, что и его офис.

Карин вошла в заведение, и Карш, вскочив с места, чмокнул ее в щеку. От неожиданности она вздрогнула и напомнила себе: всего лишь завтрак. Она села за столик и сделала заказ. Она нуждалась в остром и безжалостном, как аудит, уме. Карин рассказала про предложенное доктором Вебером лечение.

– Антипсихотик, – прошептала она. Роберт кивнул. Она повторила самые пугающие опасения Дэниела. – Боюсь подсадить Марка на вещества, которые изменят его настроение.

Карш покачал головой и указал рукой на еду.

– Тот же кофе – вещество, меняющее настроение. И испанский омлет. У тебя, насколько я помню, тоже зависимость была. Такой треугольный швейцарский шоколад. И не говори, что от пары плиток тебя не накрывало.

– Таблетки – не шоколадка, Роберт. А воздействующий на психику препарат.

Он пожал плечами и сомкнул ладони.

– Ты отстала от жизни, Кролик. Половина американцев принимают психотропные вещества. Оглянись вокруг. Видишь вон ту компанию? – Он махнул куда-то промеж четверых старшеклассников в спортивных костюмах и семьей меннонитов. – Почти пятьдесят на пятьдесят. Сорок пять процентов американцев. На таблетках, влияющих на поведение. Антитревожные средства. Антидепрессанты. На любой вкус и цвет. Уже функционировать без них не могут. Мир стал слишком запутанным. Я и сам кое на чем сижу, к слову.

Карин уставилась на него, чувствуя усталость. Возможно, его бодрая непринужденность, новообретенные уверенность и смирение – как раз эффект принимаемых препаратов. Он раздобрел, острые черты сгладились. И все это – одна химия. Но с другой стороны, в мозгу полно веществ, отвечающих за изменение настроения. Так, по крайней мере, говорилось в каждой книге, которую она прочла после несчастного случая. Откровение вызывало отвращение. Ей нужен прежний Карш, а не снисходительный, пухнущий философ.

– Но антипсихотики…

Быстрым жестом он проверил пульс на левом запястье – старая привычка. Которая раньше сводила Карин с ума, а сейчас – пугала. Роберт поднял указательный палец в воздух, словно проповедник.

– Лучше полграмма, чем ругань и драма.

– Что?

– Ты не помнишь? – злорадствовал он. – Читали в старших классах. Ты ведь помнишь старшую школу, верно? Или тебе таблетки для улучшения памяти уже нужны?

– Помню, как пригласила тебя на танцы, а ты улизнул к реке и валялся там с сучкой Крикет Харкнесс, как свинья в грязи.

– А я думал, мы литературу обсуждаем.

– Мы обсуждали будущее моего брата.

Он склонил голову.

– Прости. Поделись, чем ты так обеспокоена. Давай, наилучший и наихудший исходы.

Приятно, когда люди слушают без вечного молчаливого осуждения. А курить в чужом присутствии – в открытую – еще приятнее. Карин открыла ему все страхи относительно Марка: что, если он себе навредит? Что, если навредит другому человеку? Что, если у него возникнет какой-нибудь очередной необъяснимый симптом, и он лишится еще одной толики человечности? Что, если таблетки изменят его до неузнаваемости?

– Меня разрывает изнутри, Роберт. Я даже вещи собрала, бежать хотела. Но не смогла. Марк совершенно прав насчет меня. Я – дублерша. Посмотри на меня. Посмешище. Человек-хамелеон. Оболочка без сути. Всеобщая жилетка. Он считает меня притворщицей. Он прав. Всю жизнь я жила на автомате. Хотела только того, чего, как мне казалось, хотят от меня другие…

– Карин, – резко произнес Роберт. – Успокойся. Тебе, кажется, тоже что-то назначить надо.

Она разразилась невнятным смехом и рассказала Роберту о судебном иске против производителей оланзапина, который откопал Дэниел, но притворилась, что нашла все сама. Карш сделал пометку в блокноте.

– У нас есть штат юристов. Попрошу кого-нибудь проверить.

Карин не ожидала, что простая беседа с Каршем так ее успокоит. Да, в предвзятости он не уступал Дэниелу. К тому же, ни тот, ни другой не знал, как будет лучше для Марка. Но контраргументы Роберта высвободили ее из лап тревоги. В случае, если финальное решение окажется неверным, вина ляжет не только на ее плечи.

Карш пощупал свой пульс.

– Правда, даже если я соглашусь на такой вариант, – произнесла Карин, – все равно остается одна проблема.

– Какая же?

– Как уговорить Марка.

– Уговорить его принимать таблетки? Разве это проблема?

Она мучительно фыркнула.

– Начать-то ладно, а вот как уговорить его не бросать? Или хотя бы слезать постепенно. Он не самый ответственный пациент. Если ему взбредет в голову закончить курс…

Карин покачала головой. Вот и еще один повод для переживаний. С таким количеством и кофе не напасешься. Пришло время прощаться. Но оба не двигались с места.

– Мне пора на работу, – сказала она.

– Так ты правда волонтер в заказнике?

Карин отзеркалила его улыбку. Ударом на удар.

– Хочешь верь, хочешь нет, но мне там даже платят.

Она и сама все еще не могла до конца поверить, как все завертелось. За пару недель она прочитала все опубликованные заказником отчеты, дабы стать достойным работником. На нее с порога возложили серьезную ответственность. И хоть Карин чувствовала себя виноватой, новые обязанности помогли справиться с беспомощным состоянием, в которое она погрузилась с момента аварии Марка. В ее участии нуждались, дни проходили с пользой. Как и Дэниел, теперь она работала как минимум пятьдесят часов в неделю. Марк не стал бы ее осуждать: от самозванцев он верности и не ждал. Она знала о защите реки больше, чем обычный стажер. Карш за такую информацию готов был убить.

– Серьезно? – он приподнял брови. – В смысле, наличными? Прямо долларами? Здорово. И чем же ты там занимаешься?

Всем подряд: складывала коробки, вычитывала копии документов, обзванивала местных политиков и потенциальных спонсоров, пуская в ход свое главное оружие – приятное,