Отпусти меня, мама! - Алсу Идрисова

Очень любит. Очень.

Но иногда и у меня выпадают свободные деньки. Например, сегодня.

Закончив работу пораньше, я отвезла Настену к Софийке на праздник, поздравила племянницу, утешила как могла Аркашу и поехала в кафе на встречу с Сергеем. Ну, тем самым таксистом, помните?

Больше всего на свете мне хотелось вернуться домой и плюхнуться на диван, но он был так трогательно настойчив. И, кажется, искренне искал встреч со мной. А я чувствовала себя обязанной за эту корзину с яблоками, будь она неладна. (Кстати, яблоки оказались великолепными – Настя съела их в один присест.)

И потом, так хотелось немного почувствовать себя женщиной. Нужной кому-то женщиной.

Ну ладно, не кому-то. Мужчине быть нужной! А не только детям.

Сергей ждал меня у входа в кафе с букетом белых хризантем.

– Э-э, спасибо, не стоило, – промямлила я, ощущая ужасную неловкость. Чувствовала себя первоклашкой, которую пошел провожать домой третьеклассник. И потащил тяжелый и грязный портфель.

– Ну как же, без цветов на свидание, – бодро заявил Сергей. – Всем женщинам цветы нравятся.

Вот черт. Свидание. Все-таки свидание.

– Ну, положим, не всем, – нагло заявила я, ощущая нарастающее, как морской прилив, раздражение. Дура, сидела бы дома да носки вязала. – Что в цветах толку?

– Вам не нравится? – испугался Сергей. – Я вообще долго думал, может, гвоздики красные купить, но потом решил, что они больше для похорон, я не подумал даже…

– Спасибо, мне очень приятно! – вымученно ответила я, забирая у него из рук проклятый букет. – Это я к тому, что… В общем, не важно. Нам сюда? – Я кивнула на ярко освещенную витрину кафе.

Зубодробительно-скучное свидание с ну очень скучным типом. Ну зачем, зачем я согласилась, ведь ежу понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет…

Я вдохнула горьковатый запах замерзающих на ветру хризантем и неожиданно вернулась в свою молодость.

Это было первое наше свидание с Серегой. В тот день он тоже принес мне хризантемы, но не белые, а лимонно-желтые. Они у меня целую неделю тогда простояли, и все вещи в комнате пропитались их ненавязчивым ароматом…

Серега поминутно сыпал шутками и острил, смешно пародировал актеров нашей эстрады, рассказывал анекдоты. Я сгибалась пополам от хохота, не в силах удержаться, – под конец у меня даже заболел живот. А когда я заметила, что желтые цветы всегда ведут к расставанию, он рассмеялся и сказал: «Да, к расставанию с одиночеством».

Через некоторое время он сделал мне предложение. Конечно, я всегда знала, что он был женат. Но я и предположить не могла, что Серега – мой Серега, понимаешь, мой! – мог жить двойной жизнью, скрывая от меня страшную правду. Господи, как он мог так поступить со мной, как?!

Пока я говорила это, Сергей внимательно, не перебивая, слушал меня. Я не собиралась показывать постороннему человеку свою слабость, но у него были такие внимательные, такие участливые глаза, что я рассказала ему все. Выдала как на духу, словно стащила со своей спины тяжкий груз и взвалила его часть на плечи ни в чем не повинного Сергея.

Я плакала, когда рассказывала все это. Плакала и обрывала нежные белые лепестки, словно вымещала на них свою горечь и обиду. Чувства Сергея меня мало интересовали, я была полностью поглощена собой и была благодарна официантке, так и не решившейся подойти к нашему столику.

– И теперь он клянется, что никогда в жизни не любил никого так, как меня, – всхлипнула я в последний раз. – Просит простить и начать все сначала. Присылает каждый день цветы. А я… а я видеть не могу его мерзкую рожу. И жить без него тоже не могу! Прости меня, Сергей, ладно? Я, наверно, пойду. Извини, что испортила тебе чудный вечер…

– А поехали ко мне, Люб.

Я молча подняла на Сергея удивленный взгляд. Он выдержал его с достоинством. Накрыв мою руку своей, он тихо и проникновенно повторил сказанное.

Я вытерла глаза салфеткой, решительно поднялась и…

– Поехали! – сказала я отрешенно.

Между мною и тобою – гул небытия,

звездные моря,

тайные моря.

Как тебе сейчас живется, вешняя моя,

нежная моя,

странная моя?

Если хочешь, если можешь – вспомни обо мне,

вспомни обо мне,

вспомни обо мне.

Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,

долгая любовь моя.

Р. Рождественский

Сергей, как выяснилось, жил совсем неподалеку от Центрального рынка. Подъезд серой пятиэтажки, расположенной на оживленной городской улице, пропах специфическим туалетным запахом, кислыми щами, бедностью.

Я медленно спускалась по грязным ступенькам вниз, удивляясь, как это я могла не заметить бьющего в нос амбре еще на входе. Видимо, была поглощена другим.

Крепкие мужские руки сжимали меня в объятиях, и все мое тело, истосковавшееся по ласке, поддавалось навстречу ему. Мною владело какое-то безумие пополам с охватившей страстью – я почти не владела собой и лишь в бреду шептала его имя: «Серенький ты мой, Сережа…»

Сергей, прикрыв за собой дверь, увлек меня в спальню, на ходу уронив на пол в прихожей какую-то статуэтку. Но даже этот оглушительный грохот не в силах был привести меня в чувство.

Видя его нерасторопность, я сама принялась помогать ему с отчаянием человека, обреченного на верную гибель. Мне почему-то казалось, что это единственный шанс спасти себя. И временами я даже забывала, что надо мной склоняется лицо абсолютно чужого мне человека.

Но того, другого… Его можно было представлять себе с закрытыми глазами…

Опомнилась я неожиданно.

Забывшись, Сергей назвал меня чужим женским именем.

Я пришла в чувство так же быстро, как если бы свалилась на жесткий пол с потолка, над которым парила все это время.

Трогательное имя «Верочка», сказанное Сергеем в бредовом забытьи, отрезвило меня мгновенно.

Отстранив опешившего мужчину, я медленно поднялась и принялась одеваться, руками нашаривая на полу свою одежду.

– Прости, я… Не хотел, не подумал… Просто очень мало времени прошло, я еще не привык, – виновато забормотал Сергей, пытаясь остановить меня.

– Понимаю, – остановила я его попытки. – Ничего страшного, я понимаю тебя. Я тоже еще не свыклась с мыслью, что… – Я тяжело сглотнула и выдохнула: – Прости, глупо вышло. Я пойду…

Сергей щелкнул выключателем – и яркий свет залил всю комнату, окончательно приводя в чувство и безжалостно возвращая к реальности. В шкафу напротив дивана я успела заметить фотографию красивой женщины в рамочке. Она смотрела куда-то вдаль и загадочно улыбалась.

– Это Верочка, – тихо подсказал Сергей, проследив за моим взглядом. – Моя жена. Хозяйка она была, конечно, никакущая, но вот никогда