Расплата - Вакиф Нуруллович Нуруллин

ее. Тогда и Фалах простил себе свою слабость. Тогда простил… Но сейчас, вспоминая их первую ночь, он казнил себя за то, что обманул доверие Розы. Обманул в первый раз. А может быть, не в первый?..

7.

Однажды Фалах решил угостить своих однокашников, удивить их чудесной домашней колбасой холодного копчения, которая называется казылык. Такой вкусной колбасы никто наверняка не едал, потому что она была приготовлена руками его матери, мастерицей из мастериц не только в их деревне, но, пожалуй, и во всей Татарии. Их колхоз слыл одним из лучших в республике, в деревне была даже небольшая гостиница, где обычно жили во время уборки урожая городские шефы. При гостинице в столовой работали два квалифицированных повара, и никто никогда на них не жаловался. И все-таки, когда в колхоз приезжало высокое начальство из райцентра, а то и из столицы, их обязательно приглашали на обед в дом родителей Фалаха. Никто не мог сравниться с матерью Фалаха Нагимой в приготовлении тонкой домашней лапши и фаршированной курицы, а про казылык и говорить нечего. Самому министру из Москвы, — а он уж чего не перепробовал за свою жизнь! — так понравился этот казылык, что он попросил у хозяйки немного с собой, чтобы удивить московских друзей.

Вот какой колбасой решил угостить Фалах своих приятелей! Решить-то решил, но подходящего случая не находилось, а просто так предложить ребятам отведать такой деликатес, ему казалось, не имело смысла. Вообще Фалах по характеру больше был в отца, чем в мать: среди незнакомых людей терялся, ему казалось, что он, деревенский парень, может что-нибудь не так сделать или сказать и над ним будут смеяться. Уже потом, пообвыкнув, он мог стать душой компании, но это потом…

Староста их группы, взрослый парень, после армии поступал в институт три года подряд. Для него институт был такой заветной целью, что, поступив с четвертой попытки, он на первую же стипендию решил отметить свою победу. Договорились организовать складчину и собраться в общежитии, в комнате, где жил Фалах. Комната эта была в конце коридора и чуть побольше других, и чуть подальше от вахтера. Сначала думали ограничиться бутылкой-другой сухого вина да закуской — кто чем богат. Но кое-кто оказался богат не только закуской, и вскоре на столе появилась горилка аж из самого Киева, а потом и «Узбекистан» из Ташкента. Забыв про сухой общежитский закон, ребята и девчата опустошили бутылки и пустились в пляс. Стук в дверь услышали не сразу, а услыхав, как по команде смолкли и мигом убрали бутылки. Но в комнату вошел не комендант и даже не вахтер, а сосед, черноусый красавец, «кавказский человек». В его руке была бутылка коньяка.

— Харашо высилитес, друзья! Принимайте в компанию!

Кавказца встретили громким «ура» и потащили к столу. Девушки не сводили с него глаз, остальные парни словно перестали для них существовать. А он, аккуратно разлив коньяк по рюмкам, чашкам, кружкам, торжественно произнес: «Я предлагаю выпить всэм до дна за тех, кто опьяняет без вина! За вас, девушки!» И девчата, даже те, кто до этого отказывался от выпивки, словно завороженные глотнули коньяка и потянулись сразу за закуской. Но на столе было, что называется, хоть шаром покати. Все так и прыснули со смеху. Кавказец сначала не понял, в чем дело, думал, что смеются над ним, а потом и сам улыбнулся.

— Адин минут, — сказал он и скрылся за дверью. Но вскоре он появился с растерянным видом и развел пустыми руками.

— Всо съели, хулиганы! Мясо у меня было сушеное — баранина. Вчера ребят угощал, сегодня сами съели…

И вот тут Фалаха осенило. Все-таки какие умные, предусмотрительные люди его родители, особенно мать. Ни при каких обстоятельствах она не растеряется, выход из любого положения найдет. Потому что всегда вперед смотрит, не одним сегодняшним днем живет. «Умный человек тот, — говорит она, — кто из рубля два сделает». Вот и дома у них два. И все благодаря матери. Пошла она с книжкой отца, инвалида войны, и в райисполком, и на кирпичный завод, и в лесничество, всюду дорогу нашла. Лучшие плотники и каменщики им дома строили. Мать только лучшее признавала. Лучшие институты в Москве, значит там и должен учиться ее сын, и Фалах послушался мать. Отец не очень-то верил в возможности сына, а мать знала, что сын ее — лучший. Но и бережливости она его учила тоже. Другой бы на месте Фалаха за месяц учебы давно позабыл бы про казылык. Что ни говори, в Москве, хоть и есть все, а за всем надо побегать да в очереди постоять. И приезжих тьма, и всем что-нибудь купить надо, и обязательно в Москве. Вот и мечутся из магазина в магазин, часами в очередях стоят. И что удивительно, в метро ли, в троллейбусе на ходу все что-нибудь читают, а в очереди никого с книжкой не встретишь. Сами москвичи в очередях редко стоят — что нужно или рано утром покупают, или вечером, а то и вовсе по телефону заказывают с доставкой на дом. Фалах по Москве в первые дни после поступления в институт набегался вдосталь. Не за продуктами — ел он в столовой, а за одеждой, надо же было приобрести столичный вид. Денег на экипировку мать дала много — тысячу рублей! Но и с деньгами он набегался: то одного нет, то другого. Иной раз, набегавшись по очередям, возвращался усталый вечером и не хотелось ему идти в столовую. Можно было бы полакомиться казылыком и сытым быть, но он помнил слова матери: «Казылык годами не портится, не торопись его есть, а вот когда понадобится, не жалей, хорошего человека почему не угостить».

Да, это здорово, что он сейчас может выручить ребят и угостить девушек, которые так и вьются возле черноусого соседа. Фалах поднял вверх обе руки.

— Тише, товарищи! Минутку внимания! Я кое-чем угощу вас. Могу сказать одно — такого угощения не найти даже в лучших ресторанах Парижа. Прошу вас на пять минут покинуть комнату, и — слово Фалаха! — вы будете довольны.

Все с некоторым недоверием высыпали в коридор, а Фалах быстренько достал со дна чемодана, из-под теплого белья и новых шерстяных носков килограмма полтора казылыка и, тоненькими ломтиками нарезав, красиво уложил его на тарелке.

— Прошу! — распахнул он дверь.

— Вот это закусь! — восхищались ребята.

— Ну и жук ты, Фалах, — сказал сосед по комнате. — Хоть бы раз угостил за все время.

— Тогда бы нам ничего не досталось, — засмеялись ребята.

— А