Расплата - Вакиф Нуруллович Нуруллин

без приза ни разу не оставался, а в Казани ведь не свои учителя. А вот Роза, она о медали и не мечтала. Фалах вспомнил, как однажды на экзамене по истории она сидела бледная, без кровинки в лице, с отрешенным взглядом. Фалах тогда написал ответ на ее билет, и она получила четверку. Эта четверка была Фалаху дороже своей пятерки.

Он всегда был готов прийти ей на помощь. Но, странное дело, Роза не хотела его помощи. Другим девчонкам дай только списать домашнее задание, они уж готовы на руках тебя носить. А Роза… Она никогда сама не обратится за помощью. И даже как будто бы отстраняется от него.

А Фалаху хотелось быть рядом с Розой. Он сначала и сам не понимал, почему отличает эту девчонку среди других. Уж ничего-то в ней особенного нет, такая же, как все. Крепенькая, быстрая в движениях, скромная, немногословная. Но стоило ей улыбнуться чуть полными губами, приоткрыть ровный ряд белых зубов, весело посмотреть глазами, которые излучали какой-то неведомый внутренний свет, как сердце Фалаха гулко ухало, а лицо выдавало трудно скрываемую мальчишечью влюбленность. В восьмом классе он уже знал точно — влюблен! Были девчонки в классе, может быть, красивее Розы. Может быть, но не для Фалаха. Она была для него самой красивой. Он из кожи вон лез, чтобы понравиться ей. А она будто и не замечала его стараний. Хотя Фалах чувствовал, что она уважает его за ум, за успехи в учебе, но вот разговора явно избегает. Он писал ей записки, письма, однажды отважился даже стихи написать. Роза краснела, встретив его чересчур красноречивый взгляд, но внешне оставалась сдержанной, хотя и старалась его не обидеть. Ревновать ее было не к кому. По-видимому, ей никто особенно не нравился, хотя подружки Розы, ее одноклассницы, уже вовсю дружили с парнями. А Розу, казалось, ничего, кроме учебы, не интересует. Ну разве что в кино сбегает, да и то одна или с девочками.

И все же Фалаху удалось однажды уговорить ее сходить в кино вместе. Они сидели рядом, и Фалах хотел взять ее под руку, но Роза спокойно отвела его горячую ладонь, а после кино не хотела, чтобы он провожал ее.

— Роза, — не выдержал Фалах, — я готов умереть за тебя. Роза, я тебя люблю! За что же ты так равнодушна ко мне? Неужели я такой неприятный тебе человек? Скажи откровенно…

Фалах сам не ожидал от себя такой смелости, но ему надо было знать, как к нему относится Роза. Правда, он тут же испугался, что Роза посмеется над ним. Нет, она не засмеялась.

— Ну, что ты такое говоришь, Фалах? Да я тебя в классе больше всех уважаю. И кто же посмеет назвать тебя неприятным? Да лучше тебя в классе нет ни одного мальчишки, если хочешь знать.

— Это правда, Роза? — обрадовался Фалах. — Тогда почему же ты меня сторонишься? Почему избегаешь?

Роза молчала, словно собиралась с мыслями.

— Роза, что тебя мучает? Скажи. Может, тебе нравится кто-нибудь? Скажи, мне будет больно, но я не обижусь.

— Нет, Фалах, кроме тебя мне никто не нравится. Я… я… люблю тебя, Фалах… по-э-то-му и сто-ро-нюсь. — И Роза неслышно заплакала.

Фалах растерялся. Душа его ликовала, но как утешить девушку, он не знал и говорил какие-то глупости.

— Не дури, Роза, все ведь так хорошо! Уж если ты на экзамене по истории тогда не плакала, так зачем сейчас плакать?

Роза вытерла слезы, тряхнула головой и засмеялась.

— Экзамены — что, не сдала бы тогда, осенью бы пересдала. Ты ведь не знаешь, почему я плачу…

— Почему же?

— Да потому, что боюсь тебя потерять.

— А зачем меня терять, глупенькая? Мы же любим друг друга!

— Мы, может быть, но все ли зависит только от нас?

— А от кого же еще? Мы ведь взрослые люди уже, почти самостоятельные.

— Не в этом дело, Фалах. Не ровня я тебе… Сейчас ты ко мне рвешься, а как начнем дружить, ты и считаться со мной не станешь.

— При чем тут ровня — не ровня, — возмутился Фалах. — Что я — капиталист какой-нибудь? Я тебя люблю, и никого другого мне не надо. Ну, как мне доказать тебе свои чувства? Как?

Был ли Фалах до конца искренним в тот летний вечер, он и сам не смог бы себе ответить ни тогда, ни даже сейчас. Роза нравилась ему, это правда. Но она была для него загадкой, нерешенной задачей, а нерешенных задач он не представлял себе ни в математике, ни в жизни. Он был избалован и школьными успехами, и успехом у девочек — с двумя он, как говорят в деревне, гулял, но они оказались такими неинтересными, что ни дружбы, ни чего другого не состоялось. Отношения прекращал он, Фалах. А с Розой он не чувствовал себя победителем, условия диктовала Роза. Это было ни на что не похоже, и с этим он, Фалах, примириться не мог. Может быть, поэтому он был так настойчив в минуты своего первого объяснения.

— Роза, милая, хорошая моя, ты для меня больше, чем жизнь! Я буду всю жизнь любить только тебя одну! Ты слова грубого от меня не услышишь! Мы будем счастливы! Я докажу тебе свою любовь!

Роза поморщилась.

— Фалах, не надо так говорить. Ты разве сам не чувствуешь, сколько фальши в громких словах о любви! И это не твои слова. Ты просто повторяешь то, что прочитал, подсмотрел в кино. И лучше меня ты знаешь, что мы не пара. И что бы ты ни говорил, ты — сын Нагимы и Мухамета, а я не знаю даже, кто мой отец.

Да, Роза держала себя молодцом. Она говорила правду и видела вперед дальше, чем он, самовлюбленный отличник, баловень судьбы. Мать Розы, женщина видная еще и сейчас, в свое время дурила головы молодым мужикам и не очень заботилась о людской молве. И Розу она родила, не выходя замуж, и после рождения дочери какое-то время ходили по деревне сплетни о чересчур гостеприимной хозяйке. Мать Розы мало беспокоили эти пересуды, жила она весело, не очень-то заботясь о завтрашнем дне. Хозяйство ее было невеликим: дом, как говорили, со скворешню, три-четыре овцы да одна коза — дочке на молоко. Правда, любила одеться — и сама, и Розу одевала не хуже, чем те, у кого были мужья. На наряды все деньги и тратила. Работала она дояркой, всегда числилась в передовиках и зарабатывала немало. С возрастом, правда,