Расплата - Вакиф Нуруллович Нуруллин

И он говорит…

4.

…Кто-то тронул Фалаха за плечо. Мелькнула мысль — пришел следователь брать показания. Фалах в испуге приоткрыл глаза. На него внимательно смотрел мужчина с красноватым, словно после недавней бани, лицом. Белая шапочка, белый халат… Доктор? Ну, конечно, доктор, тот самый, что делал ему операцию.

— Бредишь, дружок? — спросил доктор, мягко улыбнувшись.

— Наверно, — засмущался Фалах. — А что, я кричал в бреду?

— Кричать не кричали, но голос подавали. Я думал, с кем-нибудь беседуете, решил зайти. Как вы себя чувствуете, больной? Как нога?

— Спасибо, доктор, терпимо. Если не двигаться, слегка ноет, а вот если нечаянно дернешься, больно.

— Не без того, дорогой товарищ, не без того. В вашем положении это в порядке вещей. А голова не кружится?

— Кружиться не кружится, но тяжелая какая-то, и шумит в голове, точно набили ее чем-то.

— Это очень хорошо. Это значит, что сотрясения мозга вы избежали, хотя ударились головой, судя по ушибам, довольно сильно. А шум в голове — так это обычное явление после наркоза. Пошумит и перестанет, — доктор достал из кармана фонендоскоп, откинул одеяло и послушал Фалаха. — Все в порядке, больной, ничего серьезного. Главное, лежите спокойно, зря не ерзайте, не волнуйтесь. Месяца через полтора встанете на ноги, будете и ходить, и бегать.

— Через полтора месяца?! Так долго?

— Да разве это долго? У вас, голубчик, как-никак перелом. Кстати, ваша попутчица кем вам приходится?

Лоб Фалаха покрылся испариной, он не знал, что ответить.

— А сама она что сказала? — язык Фалаха еле ворочался.

— Да, знаете, как-то непонятно. Сначала сказала, что вы ей двоюродный брат. А когда мы ее попросили подежурить возле вас, пока вы в сознание не придете, отреклась, знаете ли, от родственных связей. Просто, говорит, проголосовала на шоссе, и вы любезно согласились подвезти ее до города. И дежурить возле вас она не сможет, потому что дома ждет ее маленький ребенок.

«Вот это Гасима, — с горечью подумал Фалах, — а ведь говорила, что любит».

— Да, доктор, — как можно спокойнее произнес Фалах, — эта женщина мне незнакома, так что хорошо, что она ушла.

Врача, явно, не интересовали отношения Фалаха и его попутчицы, его волновало другое.

— Поймите меня правильно, что возле больного в таком, как вы, состоянии обычно дежурит кто-нибудь из родственников или знакомых. По ночам это просто необходимо. У нас на все травматологическое отделение в данное время всего одна дежурная нянечка, одна, понимаете? Конечно, она везде поспеть не может. А кто из вашей семьи мог бы подежурить?

— Доктор, у меня жена и шестилетняя дочь…

— Как говорится, не густо. У других, знаете ли, братья, сестры, родители-пенсионеры. Так все по очереди и ходят, а что делать? С вами потрудней, дочку одну ночью не оставишь. Но друзья-то у вас есть? Соседей можно попросить присмотреть за девочкой.

«Милый доктор, — думал Фалах, — разве дело в дочке. Дочку можно было бы отправить в деревню к бабушке. Она хоть и крутого нрава, но внучку любит. Вот как жене обо всем сказать? Она ведь сразу догадается, что не простая это авария. И тогда конец семье… Да и засудить меня могут…»

Нет, не хотел бы сейчас Фалах видеть возле себя Розу.

— Я подумаю, доктор, — сказал Фалах пересохшими губами и просипел от волнения и жажды, — очень пить хочется, доктор.

— Это можно, — доктор нажал кнопку возле кровати, и в палату вошла пожилая сестра.

— Нургаян-апа, принесите, пожалуйста, больному стаканчик воды.

Сестра вышла, а доктор снова обратился к Фалаху.

— А ведь жена ваша, как я понимаю, еще не знает, что с вами?

— Не знает, доктор, — вздохнул Фалах.

— У вас дома есть телефон?

Вошла сестра, и Фалах припал сухими губами к влажному стакану. Он пил маленькими глотками, не торопясь, думая, что ответить доктору.

— Уф-ф, спасибо, Нургаян-апа, — и посмотрел на доктора. — Телефон у нас, доктор, есть… Если позвонить жене, она, конечно же, приедет. Но, как бы вам сказать… Не готов я к разговору с ней…

Доктор удивленно приподнял брови.

— Что значит — не готовы к разговору? Произошла авария. Не нарочно же вы ее подстроили…

— Разумеется… И все же, понимаете, не в аварии тут дело, все намного сложнее… В двух словах не скажешь. Мне надо подумать, прежде чем говорить с женой. Хотя бы до утра подумать… Пожалуйста, попросите кого-нибудь сегодня приглядеть за мной, я в долгу не останусь… А жене сегодня ничего сообщать не надо…

— Как знаете, конечно… Сегодня за вами присмотрят: в воскресенье много родственников дежурит у других больных. Но завтра с утра, пока жена не уйдет на работу, сестра ей обязательно позвонит. Нургаян-апа, запишите телефон больного. Ведь жена ваша наверняка беспокоится, знаете ли…

— Да, я ведь должен был приехать еще вчера вечером. На рыбалку поехал…

— Ну-ну… До свидания, и лежите спокойно, без резких движений. Постарайтесь заснуть. Больше спите — скорее поправитесь.

— Спасибо, доктор, до свидания…

Доктор вышел. Фалах хотел спросить у него про состояние мотоциклиста, но так боялся услышать худую весть, что промолчал. Все-таки в неведении есть какая-то надежда. А ее так не хочется терять, пусть самую маленькую, самую крохотную… Останется жив мотоциклист, все поправимо, а умрет… Озноб прошел по всему телу Фалаха: лишение свободы, тюрьма — вот что грозит ему, если погибнет мотоциклист.

Нет, не до сна Фалаху. Беспокойно и тревожно думалось ему. Вот он, конец его стремительного взлета. Бесславный и позорный конец, увенчанный обманом и… преступлением. И во всем виновата авария. Не случись ее, был бы сейчас Фалах дома рядом с маленьким и бесконечно дорогим существом — дочерью. Уютно хлопотала бы дома жена. И он бы, пожалуй, даже не чувствовал угрызений совести, в который раз дав себе обещание прекратить встречи с Гасимой…

Фалах даже застонал. Он впервые в жизни вдруг посмотрел на себя со стороны. И ничего утешительного не увидел.

Вчерашняя авария… Была ли она случайностью? Или это и есть закономерный, естественный конец наклонной плоскости, по которой так легко и беззаботно катился он? Когда же все это началось? Когда он ступил на эту зыбкую плоскость? Только ли вчера? Или, может быть, еще задолго до вчерашнего дня?..

5.

Фалах рос в семье единственным ребенком. Мать его еще с девичьих лет работала продавщицей в сельмаге, отец сразу после службы в армии — начальником местного отделения связи. Оба люди на селе заметные. Жили они всегда в полном достатке, два дома поставили: зимний и летний. Зимний — огромный, десять на десять