Перелом. Книга 2 - Болеслав Михайлович Маркевич

Ольга Елпидифоровна насторожила уши: под оболочкою этой шуточной, ничего, по-видимому, не значащей светской болтовни, она тонким чутьем своим угадывала какой-то определенный замысел со стороны сестриц.

– Я знаю Базиля Шастунова с детства, – равнодушно уронила она, – умная женщина сделает из него всегда все, что захочет, – разорить, или женить на себе, на другой… на ком хотите, – чуть-чуть подчеркнула она.

Даже уши побагровели у сестер от внезапного возбуждения.

– «Умная женщина» – это ты? – так и впилась в нее пронзительными глазами Зизи.

– Конечно, конечно, она! – восторженно вскликнула тут же Ида. – Она может все, что захочет!..

«Вот оно! – сказала себе Ранцова. – Тебе, мол, он теперь оказывается лишним, так уступи его нам… A вот посмотрим, на что сами думаете вы мне быть годными, сестролюбивые голубки! Вы очень милы, бесспорно, но пальца я вам зря в рот не положу – откусите!..»

Но это между тем очень забавляло ее; она закусила слегка губу, чтобы не рассмеяться…

Зизи быстрым и недовольным взглядом глянула на Иду, как бы говоря: «Умерь свой восторг!» Она в свою очередь понимала, что ее новая приятельница видит их игру и что с нею надо пустить в ход большие козыри.

– Дина хотела быть сюда с Lydie, и Nanie тоже думала приехать, – сказала она, прищуриваясь на большие Булевские часы в углу гостиной.

– Она вам очень понравится, Nanie, я знаю, – закивала Ида, – 30-elle est charmante, ma soeur Nanie, замечательно умна et irresistible-30, когда захочет.

– Да, это правда! – подтвердила со смехом Зизи. – Уж если она такую несносную особу, как Toutou Андомскую, умела апривуазировать31… Ты ведь ее знаешь, Toutou? – самым невинным тоном спросила она.

– Княгиню Андомскую?.. Имею некоторое приятное понятие о ней, – иронически ответила Ольга Елпидифоровна.

– Ну да, ну да, – тотчас же впадая в ее тон, быстро заговорила Полинарьина, – rogue, intraitable, insolente32… Я ее не переношу… Но вообрази же себе, что Nanie сделала ее мягкою, как перчатка, и вертит ею ре-ши-тельно, как хочет. Она без Nanie жить не может.

– Да-а? – протянула Ранцова, внимательно глядя на говорившую. – «За уступку Базиля, значит, предлагается мне ходатай пред княгиней Андомской… Не дурно придумано!» – сказала она себе мысленно.

– Александра Петровна Палецкая с сестрицею! – раздался в дверях доклад слуги.

– А, вот они! – вскинулись разом Зизи и Нелли и побежали стремглав встречать сестер на лестницу.

Они, по неизменному своему обычаю, перешушукались там вчетвером, насколько было им нужно, и вошли все вместе, сияющие, будто вновь отчеканенный золотой.

– Дина интересные тебе вести привезла! – крикнула с порога Зизи хозяйке, вышедшей к ним в первую комнату.

– Да, да, мы сейчас видели ваших amoureux33, и старого, и молодого, – подтвердила Дина, целуясь с нею, между тем как величавая Lydie, медленно склонив голову в виде поклона и не вынимая рук из муфты, проходила мимо нее в гостиную.

– Ma chère, nous la tenons34! – быстро кинувшись к ней, шепнула ей на ухо остававшаяся там Ида Фицгейм. – Через нее можно будет все устроить!

Lydie снисходительно улыбнулась, опустилась, не отвечая, в кресло у фортепиано и, все также руки в муфте, словно вся замерла в пышных складках своего toilette de visite…

Она могла пробывать так целые часы, красивая, безмолвная и безучастная.

– Ну, ну, рассказывай, рассказывай! – тормошила Дину Зизи Полинарьина, когда все они расселись кругом хозяйки в гостиной.

– Мы с Lydie, – начала та, – сейчас от monsieur Durand, который должен начать портрет ее, Lydie, после вашего, – и застали там Nanie и Toutou Андомскую…

«Ты слышишь?» – сказали, разом обратившиеся вслед за этим именем на Ольгу Елпидифоровну, глаза Иды, Нелли и Зизи.

– Они были у Татьяны Борисовны и заехали en passant36. – (Татьяна Борисовна была очень почтенная и известная своею набожностью особа, весьма уважаемая и, как утверждали, даже влиятельная в высших сферах.) A Durand следит за вашим портретом. Прелесть, ma chère! Vous êtes adorable37 просто и главное – живая!.. И вот, только что мы успели сказать ему несколько слов, дверь отворяется, и входит le petit Шастунов, гусар… И очень сконфузился, увидев нас. Потому что, надо вам сказать, он прошлою зимой начал очень ухаживать за Lydie и потом вдруг увлекся вами… И он, разумеется, пришел теперь pour admirer votre portraiture38, – острила рассказчица, – как вдруг grand coup de théâtre39: входит сам граф Леонид Александрович Наташанцев!..

Все сестры загалдели разом:

– О-о! Браво!

– Какая прелесть!

– Ах, как досадно, что я там не была! – вскликнула Зизи. – Я обожаю эти драматические минуты! Ну, что же Toutou?

Ольга Елпидифоровна зорко взглянула на Палецкую:

– Я отсюда вижу, – сказала она с деланною веселостью, – с каким лицом она глядела на мой портрет и какие злости говорила она на мой счет по этому случаю!

– Ах нет, право нет! Ничего решительно!

– Ну, говори, говори правду! – обратилась к сестре нежданно Зизи. – Ольга нас не выдаст, a ей нужно знать à quoi s’en tenir с Toutou40.

Дина несколько недоумело поглядела на нее, на остальных сестер. Все они разом закивали поощрительно подбородками своими.

– Если так, то вот что было. Надо вам сказать, что когда он вошел, граф, у него было очень невеселое лицо…

– Да? – вырвалось тревожно у Ольги Елпидифоровны.

– Да… Он верно дурно спал или не так здоров; он показался мне бледным очень и будто расстроенным… И потом видно было, что он никак не ожидал видеть тут дочь… а, может быть, и Шастунова, и что ему это было неприятно… Но как только он стал пред вашим портретом, une vraie métamorphose41 сделалась с ним. Глаза заблестели, все лицо его точно заиграло от радости. A Toutou тут и пустила свою иголку. «Une charmante fantaisie de monsieur Durand»42, – говорит она ему… Как он взглянул на нее, если бы вы видели! Quelle indignation dans ses traits43! Он даже не ответил ей, a обернулся к Durand и говорит ему: «C’est toute la poésie de la personne réelle, un double chef d’œuvre de la nature et de l’art; je vous en félicite, monsieur!44» И крепко, крепко пожал ему руку и сейчас же потом ушел, даже не взглянув на Toutou и поклонившись всем нам вообще…

– Браво! – едва дав сестре кончить, вскликнула Зизи, кидаясь к Ранцовой. – И ты после этого осмелишься сказать, что этот человек не влюблен в тебя безумно и не готов на все, чтобы доказать тебе это?.. Mais je l’adore pour cela, ce cher comte45!

– Да, да! – заголосили