Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

И кивнул на Аркадия Иштулова. — Познакомь товарища с участком, с людьми… Расскажи, где и какие трудности у него могут возникнуть, как их ликвидировать, в общем, сам знаешь…

Стемасов уходил с участка с повышением, назначался начальником смены, поэтому держался солидно, даже покровительственно. Подав руку Иштулову, сразу определил:

— Новоиспеченный… Ничего, ничего, только не робей, чтобы подчиненные не почувствовали в тебе слабинки. — И повел Аркадия на участок муфты сцепления.

После обхода поточной линии Стемасов заметил:

— Ну, какие тут основные трудности? Конечно — люди. Наверное, обратил внимание, из двадцати двух человек девятнадцать — зеленая молодежь. К ним нужно иметь особый подход, педагогический. Одна токарь Каштанова чего стоит. Она, как заноза, сидит у меня в самой печенке.

У Аркадия радостно екнуло сердце при напоминании о девушке. С Пиньпи-то он найдет общий язык, она будет у него как шелковая. Так что можно считать — «основная трудность» бывшего мастера для него — сущий пустяк. Каштанова к нему явно небезразлична, всячески старается обратить на себя и его внимание. Даже Омар Тимбаев это понял. Тогда, в деревне, он шепнул Аркадию:

— Ты творишь чудеса с непокорным женским полом.

Иштулов, выходит, не совсем правильно понял тогда секретаря комсомольского комитета. Речь шла не просто о девушке, а о самой трудной в коллективе.

Аркадию понравилась четкая организация труда на участке, превосходная техника. Стемасов, пожелав преемнику успехов, ушел. Иштулов, проходя мимо станка Каштановой, остановился. Пиньпи обрабатывала корпус подшипника. Сделав вид, что только сейчас заметила Аркадия, она остановила станок:

— О, здравствуйте, добро пожаловать! Как вы здесь оказались?

— Здравствуйте, героиня, — дружески улыбнувшись, ответил Иштулов. — Работать буду у вас вместо Стемасова.

— Неужели?! А Стемасов куда же? — И, не дождавшись ответа, продолжала: — Стемасов, конечно, вам охарактеризовал. Такого обо мне наплел. Как только вы не испугались, подошли ко мне?

Иштулов постарался успокоить ее:

— Стемасов о вас ни слова худого не сказал…

— Так я и поверила?!

— Нет, правда.

— Ну не сказал, так еще скажет. И вообще, зачем вы пошли в наш цех? На вашем месте я ни за что не согласилась бы здесь работать.

— Почему? — спросил Аркадий, испытывая нечто похожее на обиду.

— Скучно, канительно. Если бы у меня был диплом, я попросилась бы только в конструкторский отдел.

Что она хотела этим сказать? Недовольна, что они будут работать вместе? Не слишком ли много эта девчонка берет на себя? Подумаешь, вообразила… А сама вырядилась как попугай: канареечного цвета кофта, черный фартук, зеленый берет… На вечеринке она хоть выглядела элегантно. Он принял ее за девушку умную, скромную, со вкусом, а оказалось… И она же его отчитывает! Иштулов едва сдержался, чтобы не сказать всего этого Пиньпи.

Но Каштанова и так его поняла, обиделась и, круто отвернувшись, стала сосредоточенно рассматривать резец.

В последующие дни, когда мастер Иштулов, проходя мимо, здоровался, Пиньпи, как бы не замечая его, отворачивалась.

На занятиях по техминимуму, которые он стал проводить, девушка демонстративно читала какую-то книжку или с безразличным видом смотрела в потолок. И никогда ничего не записывала.

Однажды Аркадий спросил ее:

— Почему вы не слушаете?

— А я все это и так знаю, — ответила Пиньпи, не сочтя нужным даже повернуться в его сторону.

Во время работы Каштанова не раз останавливала станок и куда-то убегала. В такие смены она едва вытягивала норму.

— Почему вы разгуливаете в рабочее время? — однажды остановил девушку Иштулов. Пиньпи независимо взглянула на него, ответила:

— Ходила к механику, станок закапризничал. — В ее голосе слышались обида и возмущение.

В другой раз оказалось, что ей срочно потребовался электрик, в третий — получала со склада новый инструмент.

Когда Иштулов отчитывал Каштанову на планерке, она зевала, рассеянно смотрела по сторонам, будто речь шла о ком-то другом. А потом весело носилась по цеху, прыгая через ящики с готовой продукцией, громко смеялась, болтая с подругами. И совершенно игнорировала своего молодого мастера. В чем дело? Почувствовала в нем ту самую слабинку, о которой предупреждал Стемасов? Мстит за пренебрежительное отношение, которое он проявил к ней при первой встрече? Или просто издевается, почувствовав, что она ему небезразлична?

В последние дни она настолько его измотала своей неуравновешенностью, что он, кажется, всей душой ее возненавидел. Мысленно говоря с Каштановой, Аркадий то умолял вести себя посолиднее, то упрекал за нанесенные обиды, а иной раз зло ругал сумасшедшей и даже дурочкой. Но стоило Аркадию поймать ее взгляд, полный тихой грусти, как у него в душе все переворачивалось. Он забывал о ее проделках, все ей прощал и в чем-то винил себя. Но в чем? Не найдя ответа на этот вопрос, Иштулов пришел к выводу, что ему не хватает того самого педагогического подхода к людям, о котором говорил его предшественник. А не лучше ли Пиньпи перевести на другой участок, а то и в другой цех?

Но прежде чем завести с девушкой об этом разговор, Иштулов решил посоветоваться с начальником цеха.

Чалдонов сухо заметил:

— Людей надо воспитывать, а не перебрасывать на плечи других. Так, чего доброго, вы мне оголите весь участок. А работать кто будет?

— Воспитывать, — выходя из кабинета начальника цеха, проворчал Иштулов, — Чего же вы до сих пор ее не воспитали?

Дома Аркадий пожаловался отцу на свои первые затруднения в работе. Не утаил и разговор с начальником цеха. Дескать, подумаешь, все только и умеют поучать да советы давать.

Архип Прокопьевич долго молчал. По выражению его лица Аркадий понял — не одобряет отец его настроений. Возможно, даже стыдится, что из его сына вышел не такой уж безупречный специалист, как он надеялся. Правда, не простое это дело — поставить на место зарвавшуюся девчонку. Да и не профессиональных качеств молодого инженера оно касается. Немало на заводе «трудных» людей. И все же не поправилось Архипу Прокопьевичу, что его сын обратился к начальнику цеха с такой вот просьбой — перевести на другой участок недисциплинированную работницу. Чтобы впредь Аркадию было неповадно искать легких путей в жизни и работе, Иштулов-старший укоризненно сказал:

— Как живучи дурные примеры…

— Ты это о чем, отец?

— На фронте, рассказывают, был один человек… Так он со всех концов страны собирал специалистов. Не для того, чтобы хорошо поставить дело, а чтобы самому жить спокойно, удобно, припеваючи. И что ты думаешь? Жил, как хотел. Нахватал орденов на всю грудь — с почетом встретили его дома. Одну должность ответственней другой дают. А люди его не уважают. Только как же можно жить на свете, если люди-то не уважают?!

— Ты о ком это, папа? — спросил Аркадий, впервые почувствовав, что в самом