Том 1. Усомнившийся Макар - Андрей Платонович Платонов

class="v">Земля и небо – океан.

Над головами не жизни ветви –

Свинца и меди ураган.

<июль 1920>

Оратор

Песнь, человеком не спетая,

Стонет, гремит в мастерских.

Радость машин неответная

Пишет неписанный стих.

Вон на железной станине

Оратор великий, немой,

С древних веков и доныне –

Брат неуслышанный мой.

Падают на пол, на плиты

Чугунным ударом слова.

Из стали упорной отлита

Слепая его голова.

<1919–1920>

«На реке вечерней, замирающей…»

На реке вечерней, замирающей

Потеплела тихая вода.

В этот час последний, умирающий

Не умрем мы никогда.

Мы твой зов, твой голос всюду слышим,

Тишина и сон твоя душа.

На руках у матери не дышим,

Без возврата ночью шла межа.

Свет засветится, неведомый и тайный,

Над лесами, ждущий и немой,

Бьет родник, живой и безначальный.

Странник шел и путь искал домой…

<август 1920>

Конный вихрь

Пролетарской коннице

По морю, по морю земли

Храпят табуны лошадей.

Гонят в ущелье петли

Безумное стадо людей.

Пики их жалят и жалят,

Души секут пополам,

Брызгают трупы и тают,

Трупы – дорога коням.

Копыта вонзаются в череп,

Сердце в груди дребезжит –

Красноармейцем стал мерин,

Смертью ревет и визжит.

Топчут пустыни копыта,

Топчут и рвут города.

Крепость гранитная смыта –

Жизнь никому не отдам.

Враг под ногами не дышит,

В землю вогнал его конь,

Победы моей не услышит –

Красный ликует огонь.

<август 1920>

Фронт

Артиллерийский звон колокольный

В стены набатом гудит.

Башни взлетают, дворцы загораются,

Пыль кирпичей в облаках.

В город расплавленный молот опущен,

Брызгает пламенем камень домов.

Трупами люди мостят переправу,

Падает к братьям брат на штыки.

Дрогнуло вздохом зарево в взрыве,

Комом свинцовым запущена смерть…

Гневный поток размывает дороги –

Пушки, колеса, лошади – мы…

Выгнула спину крепость – плотина,

Дышит гранит, как живой.

Трубы без дыма отрублены в небе,

Будто слепые глаза.

Но целы машины под цинковой крышей,

И слушают чутко станки…

Лопнет плотина под силой напора

(Разве ей скажет кто: стоп?).

Сжатая мощь водопадом сорвется,

Смоет, сравняет трупов бугры,

Люди грудь с грудью к трупам сойдутся,

Брат не нанижет брата на штык…

Долго идем мы, не видим друг друга,

Стены кругом нас и камень в душе;

Но мы заложили пуды динамита

В камень, в гранит, под бетон.

Врата родного мы в жертву отдали,

Шнур поджигали живою свечой.

Но мы пустили под облако пылью

Стену и душу сухую врага…

Человек человеку навстречу

По крови шагает, шагает века.

<август 1920>

Мальчик

В вечер летний, тихий и тоскующий,

Звезды с неба травам говорят.

Домик скрылся и зарос садами,

И в окне белеется звезда.

Спит Волчок в репьях под лопухами,

Сердце человечье у него во сне,

И во сне рекой уходят звезды,

А земля без края и дорог.

Ночью каждый от себя уходит,

Понимает, а к утру молчит.

В поле грудь волнуется и дышит,

Люди встали и глядят.

Мать до света белого качала

Мальчика в корыте на полу.

Домик крышей светится под небом,

Мальчик мается, руками говорит.

Сны его несут далеко,

Улыбаются и на руки берут.

Мать другая грудь сосать давала,

Много рук протянуты и ждут.

Он не знает, никому не скажет,

Отчего и ночью так светло,

Отчего во сне он говорит и любит,

А днем немой и ненавидит.

В самый полдень, когда поле выгорало,

Заметался мальчик и открыл глаза.

Мать давно томится на работе,

Чуть змеится время, долго до гудка…

Снова шепчет вечер, тихий и печальный,

Серебряные струны в небесах поют.

Подушка навалилась на лицо ребенка,

Пух во рту горячий прожигает дух.

В дверь Волчок заскребся,

Мухи ноют тише, за окном забор.

Вышла у соседей на крыльцо невеста

И одна запела.

Тянется не рвется тоненькая нитка,

Капля бьет по капле, а полны века…

Мальчик замирает, видит сон последний,

Будто мать уходит, больше не придет.

Без конца заборы, темные дороги,

Наверху просторно, тихо и светло.

Села мать на камень, руки протянула

И одна поет.

Умер мальчик. Белый, он светился ночью,

Не в корыте он один заснул.

На него в окно смотрели звезды,

К свету мухи облепили весь живот.

<сентябрь 1920>

Домой

Утром трава просыпается,

Дышат, шумят воробьи.

Ты с человеком не встретишься

Тут под навесом зари.

Долги дороги из камня,

Жарок подножный песок,

Глаз у звезды закрывается,

Тянется солнце рукой.

Эти поля и дороги,

Этот стонающий день,

Жмется к тебе и тоскует

Земная пустая душа.

Думаешь. Видишь далеко,

Нет никого на пути –

Странница богом согнута,

Деревня, солома, плетни.

Тут я любил и родился,

Братца таскал на руках,

Землю большую увидел,

Боялся, умрет моя мать

Летние дни улыбаются,

Реки текут в серебре,

В поле песок загорается,

Мать дотемна не придет.

Братца ношу, утешаю,

Постом ему минет годок,

Любит он, смотрит, смеется,

Думает, я ему мать.

К вечеру день опускался

В темь затаенных лесов,

Ночью росой там купался,

Утром ребенком глядел.

В поле играли мы с братом,

Город лепили в песке.

Сеня поднялся на ножки,

Со страху