Цитадель - Арчибальд Джозеф Кронин

Шарп сильно покраснела, растерялась и пробормотала:

– Да.

Через минуту она села на место. На Эндрю повеяло теплом. Эбби во всяком случае остался ему другом.

Бун, немного рассерженный этим вмешательством, повернулся к столу, за которым заседал совет:

– Господин председатель, господа, я бы мог продолжать вызов свидетелей, но не хочу отнимать у совета драгоценное время. Кроме того, я считаю, что дал исчерпывающие доказательства. Нет ни малейшего сомнения в том, что больная Мэри Боленд была исключительно благодаря пособничеству доктора Мэнсона увезена из палаты видного специалиста в одной из лучших больниц Лондона в сомнительное учреждение, что уже само по себе является серьезным нарушением профессиональной этики. И здесь доктор Мэнсон с заранее обдуманным намерением произвел совместно с неквалифицированным владельцем этого предприятия опасную операцию, которая была больной противопоказана, по заявлению доктора Тарэгуда, специалиста, морально ответственного за ее лечение. Господин председатель и вы, господа, разрешите мне почтительно указать, что здесь мы имеем дело не с единичным явлением, как может показаться на первый взгляд, не со случайным проступком, а с сознательным, заранее обдуманным и почти систематическим нарушением закона.

Мистер Бун, очень довольный собой, сел на место и принялся протирать очки. Некоторое время стояла тишина. Эндрю упорно смотрел в пол. Для него было пыткой слушать такое тенденциозное изложение дела. Он с горечью подумал, что с ним обращаются как с каким-нибудь уголовным преступником. Его поверенный выступил вперед и приготовился говорить.

Хорнер, как всегда, был красен, возбужден и растерянно рылся в своих бумагах.

Но странно – это как будто расположило совет в его пользу. Председатель сказал:

– Итак, мистер Хорнер?

Хорнер откашлялся:

– Господин председатель и вы, господа, я не стану оспаривать свидетельские показания, собранные мистером Буном. Я вовсе не желаю плестись в хвосте фактов. Но то, как их здесь истолковали, нас весьма огорчает. Кроме того, имеются некоторые добавочные обстоятельства, которые показывают все дело в свете, более благоприятном для моего клиента.

Здесь не было отмечено, что мисс Боленд лечилась сначала у доктора Мэнсона, что, прежде чем обратиться к доктору Тарэгуду, она еще одиннадцатого июля советовалась с доктором Мэнсоном. Далее, доктор Мэнсон был лично заинтересован в излечении этой больной: мисс Боленд – дочь его близкого друга. Таким образом, он считал, что на нем лежит ответственность за состояние ее здоровья. Надо прямо сказать: доктор Мэнсон сделал ложный шаг. Но я позволю себе почтительно заметить, что в его поступке не было ничего бесчестного и ничего предумышленного.

Мы слышали сейчас о небольшом расхождении во мнениях между доктором Тарэгудом и доктором Мэнсоном по вопросу о лечении больной. Принимая в ней горячее участие, доктор Мэнсон, естественно, стремился снова взять ее лечение в свои руки. Но так же естественно, что он не хотел обижать старшего коллегу. Только это и побудило его действовать тайно, как здесь подчеркивал мистер Бун. – Хорнер сделал паузу, вынул носовой платок и откашлялся. У него был вид человека, который приближается к самому трудному барьеру. – А теперь переходим к вопросу о сообщничестве, о мистере Стиллмане и «Бельвью». Я полагаю, что членам совета имя мистера Стиллмана небезызвестно. Хотя он и не имеет диплома врача, но пользуется определенной репутацией, и о нем даже писали, что он первый добился излечения некоторых трудных больных.

Председатель важно перебил его:

– Мистер Хорнер, что можете вы, юрист, знать об этих вещах?

– Вы правы, сэр, – поспешно согласился мистер Хорнер. – Я только хотел указать, что мистер Стиллман – человек известный. Много лет назад он познакомился с доктором Мэнсоном, написав ему письмо по поводу исследовательской работы Мэнсона в области легочных болезней. Позднее они встретились уже просто как знакомые, когда мистер Стиллман приехал сюда открывать свою клинику. Таким образом, со стороны Мэнсона было хотя и неосмотрительно, но вполне естественно то, что он, ища места, где бы можно было лечить мисс Боленд, воспользовался удобствами, которые предоставили ему в «Бельвью». Мой друг, мистер Бун, назвал «Бельвью» сомнительным учреждением. Пожалуй, совету будет интересно выслушать мнение об этом свидетелей. Мисс Боленд, прошу вас!

Когда Мэри поднялась, взгляды всех членов совета обратились на нее с заметным любопытством. Несмотря на то что она волновалась и не сводила глаз с Хорнера, ни разу не взглянув на Эндрю, у нее был вид вполне здорового человека.

– Мисс Боленд, – обратился к ней Хорнер, – прошу вас сказать нам откровенно, были ли вы чем-нибудь недовольны во время своего лечения в «Бельвью»?

– Нет, напротив, очень была довольна.

Эндрю сразу понял, что Мэри предварительно научили, как надо отвечать. Она говорила с настороженной сдержанностью.

– Вам не стало хуже?

– Наоборот. Мне лучше.

– Что же, вас там лечили именно так, как обещал вам доктор Мэнсон во время первого разговора между вами, происходившего… постойте… да, одиннадцатого июля?

– Да.

– Разве это существенно? – спросил председатель.

– Я больше не имею вопросов к свидетельнице, сэр, – быстро сказал Хорнер. И, когда Мэри села на место, он умилостивляющим жестом протянул обе руки к судьям за столом. – Джентльмены, я беру на себя смелость утверждать, что лечение, проведенное в «Бельвью», являлось, собственно, идеей доктора Мэнсона, осуществленной другими лицами. Я считаю, что профессионального сотрудничества в том смысле, в каком предусматривает его закон, между Стиллманом и доктором Мэнсоном не было. Я прошу, чтобы вы выслушали показания доктора Мэнсона.

Эндрю встал, остро сознавая, что все глаза устремлены на него. Он был бледен, лицо у него вытянулось. Он ощущал внутри холод и пустоту.

Хорнер обратился к нему:

– Доктор Мэнсон, вы не извлекли никакой материальной выгоды из сотрудничества с мистером Стиллманом?

– Ни пенни.

– У вас не было при этом никаких тайных мотивов, никакой корыстной цели?

– Нет.

– Вы не имели намерения подорвать авторитет вашего старшего товарища, доктора Тарэгуда?

– Нет. Мы с ним были в хороших отношениях. Просто… в этом случае наши мнения не совпали…

– Понятно, – перебил его Хорнер с несколько излишней поспешностью. – Итак, вы можете заверить совет честно и искренно, что у вас не было намерения нарушить закон и вы не имели ни малейшего представления, что поступок ваш сколько-нибудь позорит вас как врача?

– Совершенная правда.

Хорнер подавил вздох облегчения и кивком отпустил Эндрю. Считая себя обязанным вызвать его для показаний, он все время боялся необузданности своего подзащитного. Но все прошло благополучно, и Хорнер решил, что если теперь в краткой речи суммировать факты, то есть еще слабая надежда на успех. Он заговорил с покаянным видом:

– Не хочу больше отнимать у