Обещание острова - Софи Таль Мен

Вопрос был закрыт. Никто больше не затрагивал эту тему до отъезда гостей, а Мари-Лу быстро разубедила Маттье в необходимости дать другое объявление. Лучше было в это не вмешиваться. За несколько лет молодая женщина хорошо усвоила, какие отношения сложились в семье Мадеков между отцом и сыном. Тесные и одновременно отстраненные. Немного застенчивые и искренние. В любом случае это парочка чертовых упрямцев. Оба невероятные гордецы. Плюс зашоренные и неуправляемые. А она дала жизнь их же миниатюрной версии, только подумать! Так что ее ждет еще немало сюрпризов.

Глава 10

Алексис с каждым днем все чаще вел себя как третий ребенок в семье. Или как не самый надежный бебиситтер. Встречая племянников из школы, он по дороге не упускал случая объесться конфетами, дома подолгу занимал туалет, читая комиксы в «Журнале Микки», за столом ел руками, не всегда убирал за собой посуду после еды, смотрел по телевизору «Ослика Тротро», посадив на колени Орельена, за спиной сестры с энтузиазмом собирал и относил в «Эммаус» одежду бывшего зятя, забывал чистить зубы и ложился спать очень рано – с курами, как говорила Валентина.

Единственным исключением были пятничные вечера, когда он отправлялся в «Смерть мухам» к своей компании. В свой первый вечер здесь он посмеялся над Мари, когда она предложила ему помощь, но теперь понимал, насколько благотворно на него действуют веселые друзья. Этот бар по соседству стал своего рода мостом, соединяющим его с прошлым. Мостом, который придавал ему уверенности и, возможно, вел к лучшему будущему. В этом он иногда сомневался, просыпаясь по утрам, потому что его продолжали преследовать умоляющие черные глаза. В такие дни он слонялся по квартире, пытаясь выбросить из головы все мысли, и мечтал, чтобы день поскорее закончился. Но, к счастью, случались, причем все чаще, и другие пробуждения, когда все казалось возможным. Даже бежать по улице с племянниками, чтобы успеть в школу до звонка, приходить к Ивонне в «Смерть мухам» и есть на завтрак андуй[6].

В первый раз хозяйке бистро понадобилось время, чтобы узнать его. Она ущипнула его за щеки, словно маленького мальчика, а потом предложила прямо за стойкой постричь его и сбрить ему бороду. Он ценил ее искренность, грубоватый юмор и заботы, столь непохожие на его собственные, что помогало ему отвлечься. Ее, например, волновали результаты забегов, местные сплетни и победитель телеигры «Вопросы для чемпиона». Как предсказывал Маттье, Алексис не смог остановить ее расследование, но необходимость отвечать на вопросы Ивонны странным образом не раздражала его. Собеседница была настолько далека от актуальной геополитики, от вооруженных конфликтов или эпидемии СПИДа, бушующей в мире, что ему не приходилось вдаваться в подробности. Ее в основном интересовали его романтические похождения и особенности местной кулинарии.

– Что едят в Колумбии? Красную фасоль? Потроха, похоже, они готовить умеют… Ну что, ты даже не расскажешь мне ни одной амурной истории?

Однажды утром он увидел ее искаженное от боли лицо и капли пота на лбу; она тяжело опиралась на стойку. У нее не было привычки жаловаться, поэтому Алексис поспешил выяснить, что с ней.

– Можешь взглянуть на мою ногу? Язва не заживает, и я уже не знаю, что делать. Зверски больно.

Алексис отшатнулся:

– Извини, но ничем не могу помочь… С медициной для меня покончено.

– Да ты что? Кто тебе вдолбил такую глупость?

– Я сам… Больше не чувствую себя способным. И нет желания, как мне кажется.

Ивонна стукнула кулаком по стойке:

– Нет желания помочь? Но это же чистый эгоизм! Сообщаю тебе, что, как ни крути, твоя учеба оплачена моими налогами… И с моим копытом не смогут разобраться ни гинеколог Мари, ни хирурги Маттье и Анна, ни невролог Мари-Лу. Так что, дружок, вот что мы сделаем: ты оторвешь свою задницу от табурета, притащишь ее за стойку, а я размотаю бинт. Давай-ка! И поживее!

Алексис выслушал ее не моргнув глазом и механически сделал, как она велела. В конце концов он не мог не признать ее правоту.

– Не нервничай!

– Еще бы я не нервничала! Скоро конец апреля, а у тебя по-прежнему никаких планов. Ты просто дурью маешься, Алексис!

– Я, скорее, считаю мух, – ответил он, надеясь, что она улыбнется, но напрасно.

Он начал осторожно снимать повязку, под которой на икре обнаружились неправильной формы синяки.

– Неудивительно, что у тебя не заживает, отек такой большой, что он, как жгутом, стягивает твою рану.

Состояние кожи было скверным. Глубокую язву окружала оранжевая полоса нездорового вида; багровая отекшая ступня нависла над краем обуви.

– Рана инфицирована, я тебе выпишу антибиотики и придется на несколько дней бросить работу. Твоя нога должна быть все время в приподнятом положении.

Лицо хозяйки бара потемнело:

– Об этом не может быть и речи!

– Что ж, тогда я имею полное право нервничать, – вздохнул Алексис. – Я с удовольствием помогу, но только если меня будут слушаться!

Несколько секунд они не отрывали друг от друга мрачных взглядов; потом Ивонна сдалась и проворчала:

– Позову Гийома, пусть он меня подменит…

– Разумное решение.

В следующую пятницу вся компания пела ему хвалу: человека, сумевшего урезонить хозяйку бара и заодно ее подлечить, следовало считать героем.

– Всем выпивка за счет заведения! – провозгласил Гийом, когда Алексис вошел в бар.

К счастью, состояние Ивонны резко улучшилось. Перед тем как зайти в бар, Алексис поднялся к ней на второй этаж. Ей было трудно оставаться неподвижной и согласиться с тем, что медсестра будет приходить на перевязку, зато к ноге вернулся обычный цвет, а рана начала затягиваться. Профессиональная привычка побудила ее предложить Алексису выпить. Предложение вызвало у него улыбку, и он пришел к выводу, что она почти здорова.

– Ивонна сказала нам, что ты намерен переквалифицироваться. Это что, шутка такая? – набросилась на него Мари, едва он перешагнул порог.

– Как я вижу, новости распространяются быстро.

– Оставь его в покое! Он уже достаточно большой, чтобы самому определять свое будущее, – оборвал ее Маттье, знаком пригласив Алексиса на соседний табурет.

Мари раздраженно уперлась руками в бока:

– Можно узнать, к кому ты ходил до бара?

– К Ивонне, а почему ты спрашиваешь?

– Ага! Я угадала… Как хороший врач, ты хотел убедиться, что твоя пациентка в порядке.

– Вовсе нет… Я просто хотел сделать ей приятное.

– Алексис… Хочешь ты или не хочешь, но ты умеешь делать только одно: лечить! Как я, как Маттье. Мы прикипели к этой работе за годы. И не сможем вот так взять и бросить ее.

– Я не чувствую себя способным